— Мюнхен?
Кондуктор утвердительно кивнул. Бахчанов вышел. Он долго блуждал с ощущением какой-то затерянности по незнакомым улицам и площадям баварского города. Многочисленные памятники зодчества и скульптуры ему напоминали старинные гравюры и олеографии в квартире курсистки Нины Павловны. Но было здесь и такое, чего он не видывал в Петербурге: от Центрального вокзала по всем направлениям города со звоном и шумом бегали электрические трамваи; они обгоняли неуклюжие омнибусы и лакированные фиакры, которыми управляли краснощекие извозчики в старомодных цилиндрах.
Однако разглядывать город было некогда. Голодный, в сырых ботинках, Бахчанов шагал по мокрому от растаявшего снега асфальту, поглощенный одной мыслью: как же найти редакцию "Искры"? Задал двум-трем прохожим вопрос — заученное немецкое название той улицы, где жил доктор. Ему указали ее. Номер дома и квартиру Бахчанов отыскал сам, но, к его огорчению, оказалось, что доктор куда-то выехал. Привратник на пальцах показал, на сколько дней. "Зибен таг!" — пояснил он.
Тогда Бахчанов решил разыскать колонию русских эмигрантов. Спрашивать у шуцмана, с картинной выправкой расхаживающего по гладкой мостовой, он, разумеется, не стал, а неподалеку от Фрауенкирхе — церкви с двумя своеобразными башнями, видными отовсюду, — завернул в пивной кабачок, переполненный любителями кегельбана. На его счастье, здесь один из официантов говорил по-русски, и он порекомендовал заглянуть в одну из пивных на Кайзерштрассе. Там-де часто собираются русские и спорят чуть ли не до ночи. Он точно растолковал, как туда пройти, написал на клочке бумаги несколько слов по-немецки к владельцу пивной, и Бахчанов направился по указанному адресу.
Молчаливый толстяк за стойкой, прочитав записочку, сразу догадался, что перед ним один из многих русских, бегущих в Швейцарию. На прямой вопрос Бахчанова, заученный им по-немецки, "не знает ли герр, где проживает господин Мейер", толстяк отрицательно покачал головой, прибавив, что Мейерами полон каждый город в Германии. С этими словами он, считая разговор исчерпанным, повернулся к крану и стал цедить пиво для стоявшего у стойки посетителя. Но тот, видимо заинтересованный русским, спросил о чем-то кабатчика, а затем обратился к Бахчанову и, указывая на себя, тихо произнес:
— Социаль-демократ.
Бахчанов сделал вид, что не понимает.
— Гут, гут, — сказал, усмехаясь, немец и, отойдя от стойки, подозвал кого-то из сидящих за столиком. Этот человек, похожий своими кудрями и шляпой на художника, немного знал русский язык. Он сказал, что может помочь русскому отыскать здесь болгарина, который, кажется, знает некоторых видных русских эмигрантов, хотя и живет со своей женой Марицей в тихих кварталах Швабинга довольно уединенно. Получив адрес этого болгарина, некоего доктора Иорданова, Бахчанов поблагодарил и без особых надежд на лучшее побрел в предместье Швабинг отыскивать его жилище.
Усталый, расстроенный, он наконец нашел нужную улицу и номер дома.
Вспугнув своим появлением стайку воробьев, Бахчанов остановился и внимательно посмотрел на окна. Первое, второе, третье задернуты тюлевыми занавесками. Четвертое…
У четвертого окна, склонив набок большую лысеющую голову, сидел человек и что-то быстро писал прямо на подоконнике. Отчетливо было видно, как шевелится от размышления светлая бровь пишущего. Тут же, на подоконнике, жмурил глаза белый пушистый котенок.
Человек был так увлечен работой, что даже не поднял головы, несмотря на то, что Бахчанов с волнением уставился на него.
Доктор Иорданов? Возможно ли такое сходство? Нет, этого не может быть… Это… это… У Бахчанова даже дыхание захватило от догадки. Да разве можно не узнать этот несравненный, прекрасный лоб любимого учителя и вождя?! Владимир Ильич! Ну конечно же это он!..
Вот он поднял свою золотящуюся голову. Его задумчивый сосредоточенный взгляд вдруг остановился на Бахчанове. Еще секунда, и лучи морщинок сбежались в уголках необычайно живых глаз. Неотразимо обаятельная ильичевская улыбка озарила близкое, родное каждому русскому революционеру-искровцу лицо.
Бахчанов затрепетал от радости: "Узнал! Узнал!" — и сдернул с головы свою белостокскую шляпу. Владимир Ильич, махнув куда-то рукой, исчез, за ним прыгнул котенок. Бахчанов стоял без шляпы, растерянно улыбаясь, и, словно сквозь сон, слышал, как где-то хлопнули дверьми, видел, как кто-то быстро-быстро сбежал по ступенькам… и вот уже Владимир Ильич, подхватив его под руку, тащил в квартиру.