Вскоре луна запрыгала по ним, словно по ухабам, проваливаясь куда-то и вновь выскакивал.
Васо поднял голову и пробормотал:
— Свети, голубушка, свети. Не балуй.
Остроглазая Кэто первой заметила буй. Теперь вблизи обозначенной мели предстояло отыскать "апельсиновую корку". Вглядываясь в темную воду, Бахчанов заключил, что это вряд ли возможно.
— У потомственных рыбаков на это иной взгляд, дружище, — живо возразил ему Васо. — Кэто еще ребенком тут ныряла…
Девушка молчала. Сжав губы, упершись ногой в борт, она неотрывно следила за легким движением волн. Ветер шевелил мягкие складки ее одежды.
Прошло полчаса напрасного наблюдения. Васо озадаченно потирал небритый подбородок и вслух размышлял:
— А вдруг бечевку перекусил дельфин?
Вахтанг достал несколько кукурузных лепешек и поделился со всеми. Но Кэто не притронулась к своей доле. Она по-прежнему стояла точно изваяние, пристально смотря на воду.
Снова натянули парус. Вахтанг багром выловил из воды обрывок бумаги, приняв ее за "апельсиновую корку".
Наблюдению начинала мешать нервная торопливость. А обстоятельства заставляли торопиться. Облака поминутно закрывали луну и, становясь все гуще и гуще, грозили погрузить все во мрак. Только вдали перемигивались тусклые береговые огни. Сонное море тяжело дышало, причмокивая и бормоча у бортов.
Вдруг Кэто, слегка вскрикнув, быстро перегнулась через борт и в следующее мгновение уже держала в руке большую пробковую пластинку. К ней была привязана крест-накрест крепкая бечевка, уходившая в черно-серебристую воду.
Немедленно спустили парус, и все кинулись к Кэто на помощь. Бечеву выбирали осторожно, — тучи снова закрыли луну, и в темноте только тускло поблескивал фонарь, зажженный на одном из рыбачьих парусников, да по-прежнему перемигивались далекие огни прибрежных бакенов.
Бахчанов боялся, как бы бечева не лопнула. Однако марсельский товарищ оказался предусмотрительным и выбрал прочный материал.
Когда наконец облепленный скользким илом брезентовый тюк очутился на дне парусника, Бахчанов схватил мокрые руки Кэто и крепко пожал их.
Девушка тихо рассмеялась и сказала что-то Васо. Бахчанов спросил:
— Что она там говорит? Переведи мне, пожалуйста…
Возясь с креплением паруса, Васо отвечал:
— Понимаешь ли, она говорит, что люди севера казались ей много спокойнее.
Парусник был повернут к берегу. Вокруг уже стоял мрак. Море давало о себе знать лишь плеском и журчанием воды, рассекаемой килем. Вахтанг посоветовал Кэто прилечь на снасти. Бахчанов укрыл ее кожаной курткой, и девушка задремала, свернувшись калачиком. Васо предложил подождать сигнала с берега. На слабом ветру защелкал приспущенный парус. Медленно истекало время в напряженном ожидании.
Ночь уже была на исходе, когда на берегу вспыхнул огонь.
— Пора! — встрепенулся Васо. — Держим путь на огонь. Он еще раз покажется, как было условлено.
И в самом деле: минут через двадцать снова взвился язык огня, зареял, затрепетал и погас.
Незримые лучи рассвета уже пронизывали ночь. Темно-серый, как асфальт, простор моря постепенно принимал зеленоватый оттенок. Суденышко стремглав понеслось на гребнях прибоя и со скрежетом врезалось в крупную гальку. На берегу слышались сдержанные голоса. Васо первым прыгнул в пенящиеся буруны…
Овеваемые свежим ветром, Бахчанов и его спутники шли к пригородной деревушке. Здесь находилась одна из конспиративных квартир батумского комитета Российской социал-демократической рабочей партии.
Едва они подошли к селению, как всю местность, от края и до края, окатил золотой дождь теплых лучей солнца, уже встающего между вершинами могучих гор.
Глава четырнадцатая
КЭТО
В эти дни губернатор приказал выслать несколько сот рабочих, арестованных за участие в стачке, на их родину, в села Гурии.
И вот рабочие-гурийцы шли по улицам Батума и, не обращая внимания на окрики конвоиров, пели свою старую боевую песню.
Бахчанов смотрел на них из окна вместе со своим новым другом Васо Шиладзе.
Выходец из гурийского селения, Васо до стачки работал в паяльном отделении бидонного завода Манташева. А было время, когда он бродил по всему Закавказью в поисках заработка. На него, тогда бездомного, сразу обрушилось тридцать три несчастья: безработица, нужда, отсидки, болезни. Но молодость и жизнерадостность не давали тоске подолгу засиживаться в сердце. В Батуме, работая паяльщиком у Манташева, Васо сблизился с наиболее начитанными рабочими и вскоре стал верным солдатом партии.