Пристав был озадачен.
— Что он порет? Да разве крысы могут…
— Могут, могут, ваше благородие, — с видом знатока поспешил уверить пристава один из нижних чинов. — Зубы у здешних грызунов во какие. А свинец для них что воск. Это уж я знаю!
— Удивительно, — пробормотал пристав, всматриваясь в мокрое пятно на потолке. — Что же Звучников? Законопачивает?
— А зачем он, ваше благородие? Тут бы кошку голодную. Она мигом разгонит грызунов…
На следующий день Бахчанов был свидетелем необычной и забавной картины: приходящие в участок "фараоны" приносили с собой кошек. "Живые мышеловки", задрав хвосты и мяуча, шмыгали по всем помещениям, и, улучив момент, удирали на улицу.
Бахчанов продолжал усердно ковыряться, а вода по-прежнему капала с потолков. Так подошел желанный день освобождения.
— Что же, Звучников, — мрачно сказал пристав, — дни ушли, а дело почти не подвинулось. Где перестало капать, а где льет пуще прежнего. Что ты на это скажешь?
Бахчанов, успевший освоиться с новой ролью, держал себя независимо.
— Я свое дело знаю, как вот пять пальцев, — ответил он, — и вашу водопроводную сеть изучил до последней дырки. Скажу прямо: никаким мелким ремонтом тут не поможешь. Весь этот дом прогнил, канализация устроена по-турецки, трубы уложены запутанно. Сам черт с толку собьется.
— Неудивительно: азиатская страна, — сказал пристав и подал Бахчанову паспорт. — Ступай, голубчик, на все четыре стороны и впредь скандальных историй не затевай…
Не чуя от радости ног, Бахчанов бросился вон из ненавистного участка.
Мысль, что только случайность позволила выйти на свободу, не оставляла его всю дорогу. "Вот теперь-то мне надо отсюда уезжать, — думал он. — И чем скорее, тем лучше. Только как же с "Искрой"? Получает ли ее по-прежнему Кэто или нет?"
Он пошел к девушке. Увы, дверь хижины оказалась забитой доской. На стук никто не откликнулся. Бахчанов понял: Кэто уехала.
"Куда уехала? Когда уехала?" В нетерпеливом желании узнать причины и подробности отъезда девушки Бахчанов побежал к Вардэну.
Вардэн встретил его с оттенком радости и признался, что жаждет поговорить с честным человеком. Герасим же для него именно таким и является. Не беда, что он сидел за поступок, совершенный сгоряча или в пьяном состоянии. В вине всегда дремлет дьявол-искуситель.
Вардэн жаловался на свою горькую судьбу, на унылую жизнь, на легкомыслие девушек и пуще всего на своего двоюродного брата.
Он признался Бахчанову, что думал жениться и выстроить у моря новый дом. Море кипит и бушует, а ты живешь на берегу тихо и спокойно. Играют дети, ловится рыба. Но девушки бегут от счастья, как ошалелые… Вот и Кэто… Правда, что ей, бедной, было делать, когда этот жадный и паршивый Коция так напугал ее и стариков своими угрозами! Ему не терпелось заполучить половинную долю с парусника. Он не получил, а зато Вардэн потерял Кэто. Всю свою обиду, а может ненависть, она перенесла на него за эти угрозы. Но разве она не могла с ним посоветоваться? Ничего не сказав о своем решении, она скрылась из его глаз так быстро, как скрывается солнце на юге. Разлюбила? Но кого она могла любить по-настоящему? Вероятно, никого.
— Ах, Герасим, говорю тебе: девушки что птицы перелетные. Так и Кэто. Полетела на берег чужого моря, когда на этом ей жилось бы хорошо и безбедно.
— Что же ты теперь думаешь делать? — скорей машинально, чем сочувственно, спросил Бахчанов, озадаченный всем случившимся с Кэто.
— Что я будет делать? Остаться здесь не в силах. Уеду в Тифлис и займусь торговлей. А ты?
— Подзаработаю деньжонок и айда на родину.
Так в действительности Бахчанов и предполагал поступить, тем более когда узнал от комитета, что в целях конспирации доставка "Искры" в город поручена другим товарищам. Из тех же соображений комитет поддержал желание Кэто выехать в Баку, к брату.
Сам Бахчанов нисколько не сомневался в том, что и он не задержится на Кавказе. Но сложившиеся обстоятельства решили вопрос иначе. Комитет предложил ему быть готовым к переезду в один из закавказских городов. А в какой — пока было неизвестно. Но на этот счет у Бахчанова имелись некоторые догадки: либо предстоит переход в распоряжение Бакинского комитета, членом которого, как оказалось, работал один из ветеранов питерской организации — Василий Андреевич Шелгунов, либо отъезд в Тифлис, для работы среди солдат местного гарнизона.
Во всяком случае, выезд из Батума должен был произойти не раньше получения нового паспорта и явок.
Ждать этого пришлось немалое время. В одну из ночей, в проливной дождь (столь частый здесь в эту пору года), к Бахчанову явился один из комитетских товарищей и с ним… Васо. С козырька мокрой фуражки вода беспрерывно капала на крупный нос батумца и на все его радостно улыбавшееся лицо.