— Тамада, хорошие вести, — и Васо показал на своего спутника. Тот сообщил, что недавно в Пскове состоялось чрезвычайно важное совещание представителей "Искры" и социал-демократических комитетов. На этом совещании создан Организационный комитет по подготовке и созыву Второго съезда партии.
Товарищ, передавший эту приятную новость, вручил Бахчанову долгожданную явку в Тифлисе, пароль и какой-то плотный конверт.
— С какого неба ты свалился? — спросил удивленный Бахчанов паяльщика.
— С полицейского, — отвечал Васо. — Понимаешь, меня выпустили за отсутствием улик. Черт знает что кроется за этим! По их рожам догадываюсь: следить будут. Воспользовался ливнем — и к тебе. Но не сразу. Кружил по болоту, потом был на комитетской явке. Товарищи советуют нам с тобой уехать сегодня же. Часа в три ночи на развилке шоссе нас будет ждать крытая арба. Верный человек довезет нас до первой станции, а там мы сядем в поезд. На нем нам советуют доехать только до Самтредиа и затеряться в этом городе до ночи, потом пересесть на другой поезд, который пойдет из Поти. Ребята уверены, что все обойдется благополучно. Важно выехать засветло. Я уже узнавал. Коция пьянствует на крестинах у одного рыбака и раньше утра оттуда не вылезет.
— А это что за конверт?
— Кто-то из твоих русских друзей просил разыскать тебя и передать это письмо, — ответил товарищ из комитета и, пожелав благополучного пути, ушел.
Бахчанов тотчас стал собираться в дорогу. Помогая ему, Васо рассказывал историю своего ареста, очень смеялся, когда узнал о злоключениях "Звучникова", и потом с искренним огорчением вспомнил Кэто:
— Где-то теперь наш цветок Кахабери? Как жаль, что не мог попрощаться с ней! Но она молодцом поступила: ей-богу, лучше уж перебиваться на бакинских промыслах, чем коротать век с обывателем Варданом!..
До того, как они оба вышли из дома и сели в арбу, которая их довезла до станции, Бахчанов вскрыл конверт.
В нем оказалась кабинетная фотографическая карточка на толстом картоне и записка такого содержания:
"По поручению бесконечно благодарных тебе Т. Л. и Н. Л. посылаю этот маленький дар на долгую память.
Б. С."
На карточке — грустное лицо Тани и безмятежно улыбающаяся, прильнувшая к ней Наташа. А кто Б. С. — догадаться нетрудно. Это, конечно, "бородатый студент" — Глеб Промыслов!
Опять нахлынули воспоминания, и Бахчанов долго смотрел на карточку. Несколько удивило, что на ее оборотной стороне не было никакой надписи. Неужели Таня не могла что-нибудь приписать? А быть может, все это сделано не случайно? Надо знать Промыслова. Он ведь противник всяких сентиментальностей. В интересах дела он не прочь использовать даже самую маленькую оказию. И вряд ли бы он ограничился только пересылкой столь невинной вещицы, как фотографическая карточка. Разглядывая ее, Бахчанов невольно обратил внимание на едва заметный паз в ней. Паз этот был лишь слегка заклеен. Раздвинув паз с помощью ножа, он увидел внутри картона сложенный в несколько раз тонкий чистый лист бумаги.
Но вспомнив забытую традицию — прибегать в исключительных случаях к молоку как к своеобразным химическим чернилам, Бахчанов тотчас же сделал пробу над лампой. И сразу стали заметны слегка обозначившиеся буквы. Значит, письмо!
Пришлось проявлять его по-настоящему. Почерк был Промыслова, бисерный, ясный.
"Да, дорогой мой Алексис! — писал он. — Только так могу поделиться с тобой некоторыми моими впечатлениями, находясь сейчас гораздо ближе к тебе, чем месяц назад. Кажется, не видел тебя сто лет и, попав на берега мятежного Дона, случайно узнал от ростовских друзей, где ты. Дар послал, каюсь, без ведома Т. Е. Карточку я выпросил у нее для себя. Это была подходящая возможность переслать тебе весточку.
Т. Е. по-прежнему терзает мысль о несчастном Л, С ним без перемен, хотя мы и подняли шум о пересмотре дела.
Могу также сообщить о нашем славном И. В. Б. В Екатеринославе Ваня совершил смелый побег из тюрьмы, перепилив решетку пилкой, спрятанной в подметке. Чуть ли не одновременно с ним из Киевской тюрьмы бежал Грач. Киевский побег был коллективный. Бежало десять искровцев. События эти, можно сказать, легендарные, что, впрочем, неудивительно, если вспомнить, в какую эпоху мы живем. Преодолевая всяческие препятствия, беглецы в разное время и разными путями перебрались за границу и попали в лондонскую редакцию "Искры". Понятно, с какой радостью они там были встречены нашим дорогим Стариком.