— Так вот, видимо, где таится причина того, что ваш гость пренебрег непогодой!
В окно бил сноп солнечных лучей, и вся она — стройная и грациозная — казалась Бахчанову созданной ликующим светом.
Разговорились о сценических планах.
— Признаюсь, я мечтаю оправдать лучшие надежды моих строгих критиков.
— Что же они вам предсказали?
— Они сказали, что если я пойду, не сворачивая с избранной дороги, если буду неустанно совершенствоваться, то… Но мне неловко говорить о себе. А вот вы как мой бескорыстный судья, скажите, что я могу извлечь из их советов?
Он посмотрел на ее лицо, полное трепетного ожидания, и не задумываясь ответил:
— Последовать им и идти, никуда не сворачивая.
— Сознайтесь, вы сказали так, чтобы доставить мне приятное, да?
— Полезное, — поправил он девушку. Ласковая улыбка осветила ее лицо.
— Добрый Алексей Степанович! Вы тот, кого я могу с полным правом назвать моим истинным другом.
Потом она пожаловалась на условия работы в труппе, которая наверняка распадется из-за недостатка средств.
— Мы не окупаем всех расходов. А режиссер говорит, что так существовать нельзя. Это не любительская труппа.
— А ваши организаторы не обращались к меценатам? — спросил Бахчанов. Ему хотелось знать: скажет Лара о Солове или нет.
Она не замедлила с ответом:
— Тут другая история. Мне передавали, что Ираклий Исидорович, без моего ведома и согласия, обратил внимание одного нефтепромышленника на мои концертные выступления. Тот явился в театр и представился. Конечно, были комплименты и в заключение просьба: дать согласие на выступление в семейном концерте.
— Семейный концерт? Странно. И что же вы?
— Я, разумеется, отказалась. Да и в тот вечер не об этом думалось, Алексей Степанович. Меня страшно волновала одна мысль…
— Могу узнать какая? Или это секрет? — Бахчанов смотрел на Лару с чувством безотчетной благодарности.
— Откровенно сказать, мне казалось, что вы тоже в театре. И вот, когда нагрянула полиция, я стала ужасно нервничать. Как и тогда в Озургетах. Помните?
Ее щеки вспыхнули. Она потупила глаза и, делая над собой едва заметное усилие, торопливо переменила тему разговора. Она сказала, что Магдана не выдержала нужды и с двумя подругами решила воспользоваться настойчивым советом Ираклия Исидоровича пойти служить к Шимбебекову. Он открывает кабаре не в Тифлисе, а в Одессе. Но это только больше прельстило бедных девушек. Как же! Красивый приморский город. Шумная театральная жизнь. Радужные надежды…
Лара хотела еще что-то сказать, но спохватилась. Она совсем забыла, что вода давно вскипела, а кофе еще не молот. Девушка бросилась в соседнюю комнату, и оттуда послышался треск перемалываемых зерен.
Он хотел помочь ей.
— Сушитесь! — последовал веселый ответ. По старой привычке нелегала Бахчанов глянул через окно на улицу и вдруг узнал Васо, прячущегося за деревом. "Бдительный Васок!" Это он, конечно, у Кадушина узнал адрес и пришел "следить за следящим".
Через минуту это предположение сменилось чувством беспокойства. А вдруг что-нибудь случилось с товарищами, и Васо не знает, как о том подать весть? Эту мысль Бахчанов высказал Ларе.
— Так в чем же дело, Алексей Степанович? Зовите скорей вашего друга.
Бахчанов раскрыл окно и помахал рукой. Васо немедленно поднялся на лестницу. Держал он себя настороженно и шепотом спросил:
— Тамада, ты, вероятно, заметил за собой опасность?
— Никакой. Просто не хотелось, чтобы ты скучал под деревом. И раз все спокойно — идем пить кофе.
— Кофе? Ты шутишь?..
— Нет, Алексей Степанович не шутит, — вмешалась в разговор показавшаяся в дверях девушка и протянула Васо руку.
— Арсен Иванович, — смущенно отрекомендовался он и метнул в сторону Бахчанова быстрый вопросительный взгляд.
— Да, да, Арсен Иванович, — подтвердил тот и, слегка коснувшись плеча старого товарища, разъяснил: — Лариса Львовна свой человек….
Два часа непринужденной беседы пролетели незаметно. Покидая вместе с другом квартиру Баграони, Васо уносил с собой самое приятное воспоминание о встрече с этой девушкой и по дороге признавался:
— Ты не смейся, тамада, но, по-моему, вы нравитесь друг другу. Понимаешь, она такая чудесная!
Бахчанов молчал. Но по необыкновенному блеску его глаз Васо догадывался, что высказал что-то близкое к истине, и поэтому с еще большим жаром продолжал:
— И как было бы замечательно, по-человечески говоря, топнуть на твоей свадьбе!..
Разъездная театральная труппа, никем материально не поддержанная, распалась, и Ларе снова пришлось бегать по урокам, чтобы заработать на хлеб насущный. Несколько раз ее настойчиво пытался увидеть Теклидзе, но она упорно избегала его, ища любую, даже самую малую возможность встречи с Бахчановым. За последнюю неделю им удалось видеться несколько раз. То в Муштаидском парке, то на Мтацминде. Спасаясь от невыносимой жары, они выезжали за город, где бродили вдвоем по диковатым лесным уголкам, дышали чистым прохладным воздухом, любовались окрестностями, а еще больше друг другом. Эти встречи и совместные прогулки доставили им много счастливых минут. Непроизвольно оброненное Бахчановым слово "ты", столь же непроизвольно подхваченное Ларой, сблизило их еще больше. Теперь они открыто касались в беседе того, о чем до сих пор говорили их взгляды. И сознание, что он и она глубоко желанны друг другу, наполняло сердца молодых людей бесконечной радостью.