- Милая, не спорь. Я сказал, что покину стены этого чудного учреждения, только когда буду уверен в полной безопасности нашей Бахтияры.
- Но она и так в безопасности. Нашей малышке ничто не угрожает и она с каждой минутой крепнет. – Не понимая такой степени беспокойства София, от которой Иван скрыл не очень приятную историю, в последний раз попыталась образумить супруга.
- Вот и хорошо, что крепнет. Для меня самое важное, чтобы вы обе окрепли в достаточной степени, и мы вместе с радостью покинем это учреждение. А пока, я все же поприсутствую в этих стенах. Никакие возражения и уговоры больше не принимаются.
На этом тема была полностью исчерпана и более обсуждению не подлежала. На третий день после родов, Бахтияру доверили матери. А спустя еще три дня, и мать и дитя, которые пребывали в полном здравии и более не нуждались в круглосуточном наблюдении, успешно выписали. Иван встречал своих девочек из роддома не хуже, чем в нашем государстве встречают высокопоставленных чиновников из-за рубежа – с мигалками и под конвоем. Ему это стоило обещания капитану Зайцеву, что он и его двойняшек всего через пару месяцев так же поможет доставить из родильного отделения в частные владения. Еще, он стал должником своего напарника Овоськина Тараса, который согласился на день сменить свое милицейское звание на водительское, лишь с условием, что он станет крестным отцом его малышки. На том и порешили, тем более что другого крестного, кроме того, кто со школьной скамьи шагает с ним вместе по жизни, Иван себе и не представлял. ***** Первые месяцы жизни своей дочки, Иван все никак не мог насладиться собственным чудом. Все, связанное с дочкой, было ему в радость. А страшилки Евгения Константиновича по поводу отчаяния от недоспанных ночей – пустыми словами. Ему нравилось в отцовстве абсолютно все! Иван с упоением укладывал малышку спать, напевая колыбельные собственного сочинения. Кормил «грудью» удачно приобретенной еще до родов. Купал. По нескольку раз в день прогуливался у дома с коляской. Часами рассказывал малышке, как сильно любит ее. Его совершенно не напрягали бессонные ночи, которые изредка, но все же устраивала им с Софией, их Бахтияра. Он с удовольствием засыпал, прижав к себе свою крошку, которая только так и успокаивалась. Он мог бесконечно целовать ее в крошечный носик, румяные щечки и черные глаза-бусинки. Он обожал ее запах. Он обожал ее голос. Он сходил с ума от счастья быть отцом. На любимой работе он взял первый в жизни больничный на неопределенное время. Его больше не волновал процент раскрытых преступлений, его волновало как спала его крошка, как кушала, как впервые улыбнулась и многое другое. Мир Ивана стал полностью вращаться вокруг одного-единственного солнца – Бахтияры.
- Ваня, я знала что ты будешь прекрасным отцом, но ты не оставляешь мне шансов стать прекрасной матерью. – Обиженно, чуть ли не каждый день, повторяла София, наблюдая за идиллией двоих самых дорогих ее сердцу людей.
- Родная, но ведь ты должна радоваться, что тебе не знакомы все те «прелести», о которых ты была еще до родов наслышана от своих подруг. Я имею ввиду – ужасы недоспанных ночей, крик доводящий до отчаяния, полное отсутствие личной жизни и личного пространства. Ты ведь так боялась, что превратишься в свою Олеську с ее вечно кислой миной и гиперраздраженностью, которая едва сдерживает себя чтобы не придушить собственными руками свою Веронику. Ее Вадику некогда нянчиться, да и «не мужское это дело», как он любит повторять. А мне наоборот нет в жизни большей радости, чем держать на руках Бахтияру и видеть тебя отдохнувшей, ухоженной и, надеюсь, счастливой.
- Да, но…
Иван во всем был прав, придраться к его словам было не возможно, но все же Софию что-то гложило. Да, она высыпается и не знает что такое злость на собственного ребенка за его непонятые крики и слезы (о чем была наслышана). Да, у нее вполне хватает времени заниматься своим внешним видом, и спокойно хлопотать по хозяйству. Да, ей не на что пожаловаться, разве что… Она чувствует себя пятым колесом в телеге.
- Вань, ты прости меня, но я чувствую себя никчемной матерью, по сравнению с тобой… – Вырвалось как-то у Софии, которая совершенно не хотела произносить это вслух.
- Глупая, ты что такое говоришь? Софья, ты самая прекрасная мама из всех возможных мам. – Иван аккуратно уложил в колыбель Бахтияру, незаметно уснувшую в его объятиях, и вплотную подошел к жене, у которой глаза были на мокром месте. – Кто все время заботиться о нашем маленьком чуде, когда я на работе? Кто дарит Бахтияре с первых минут ее жизни самые теплые слова и самые горячие поцелуи? Кто вскакивает ночью, стоит нашей малышке громче обычного засопеть или же вскрикнуть? Кто радуется когда та пукает или отрыгивает, словно произошло что-то самое прекрасное? Кто, в конце концов, с появлением в своей жизни маленького чуда не забывает уделить внимание мне?
С каждым словом Иван все сильнее и сильнее притягивал Софию к себе, а когда с его губ слетело последнее слово, они коснулись других губ. Губ, которые оставались сладкими даже спустя семь лет совместной жизни. Которые сводили с ума каждый день из этих семи лет. Даже когда они ссорились по мелочам, и София не разговаривала с ним несколько часов подряд, он все равно их любил. Он любил их целовать, любил кусать, любил упиваться ими. Вот и сейчас ему больше всего на свете хотелось впиться в эту обиженно-припухлую алую прелесть. Что, собственно, он и сделал. София податливо отвечала на прикосновения и ласки мужа. Она любила его слишком сильно, чтобы устоять и продолжить разговор. Так было всегда. И когда он оставался на работе на вторые сутки подряд, а по возвращению искупал свою вину порцией высококлассного секса. И когда забывал поздравить ее с ИХ датой – днем, когда младший лейтенант Багдасаров ворвался в жизнь юной студентки юридического факультета Нестеровой. Вот и сейчас, он не оставляет ей шансов на обиды и глупую ревность к собственной малышке, по-мужски подкрепляя свои слова – действиями. А она была только «за», оставляя свои тревожные и нелепые ощущения по поводу материнства, где-то вдалеке. Их поцелуи с каждой секундой становились все слаще и желаннее. Их ласки неконтролируемо пылкими. Их стоны по настоящему горячими. Каждый из них знал, как доставить любимому человеку неистовое наслаждение так же хорошо, как и то, что эти нежности им никогда не наскучат. Иван и Софья любили заниматься любовью. Они всецело отдавались друг-другу, а один из плодов их нереальной страсти, в это время сладко посапывал в колыбели.
- Сонь, как на счет братика для нашей Бахтияры? – уставший, но не обессиленный, игриво прошептал на ухо супруге Иван.
- Вань, ты же знаешь, я только «за». – София таким же игривым тоном не проговорила, а выдохнула слова. – Но, думаю, нам стоит еще пару годков хорошенько потренироваться… Ну… что б наверняка мальчик. Тренировки ведь очень важны в этом деле…
- Поправка принята к рассмотрению. И знаешь, что-то в ней есть…
Едва переведя дух, Иван вновь набросился на Софию, которая просто обожала своего мужа. «Странно, и почему это многие ее подруги вечно жалуются, что чем дольше их супружеская жизнь, тем дальше от них любовные утехи? Ее Иван даже после тяжелой смены не отказывал ей в бурном сексе. Может ей достался Супермен?» – успело пронестись в голове у Софьи, прежде чем она целиком и полностью отдалась своему Ивану. ОКТЯБРЬ 2005 Их жизнь была идеальной. Такой, о которой мечтают все без исключения девочки и мальчики нашей планеты. Каждая школьница мечтает выйти замуж непременно за красивого, сильного, самодостаточного, умного мужчину, который, и это немаловажно, безумно будет ее любить. Каждый юноша мечтает видеть рядом с собой очаровательную, роскошную, страстную, добрую, умницу и красавицу жену, которая будет его обожать долгие-долгие годы. И те и другие хотят иметь от любимых свое продолжение. Все люди хотят быть счастливыми, а Багдасаровы были ими. ОН безумно любил ЕЁ. ОНА дико обожала ЕГО. Умножая чувства друг друга во сто крат, они окутывали ими свою Бахтияру, с каждым днем даря ей все больше и больше тепла, заботы, нежности. ОН был старшим лейтенантом с перспективами в карьерном росте и любовью к своему делу. ОНА – дамой-хозяйкой с дипломом юриста выборочно занимавшейся юридическими вопросами людей, отыскавших ее объявления во всемирной паутине. Им завидовали многие знакомые, а иногда, они завидовали сами себе.
- Подумать только, я ведь в детстве искренне полагала, что такая идиллия как у нас, бывает только в книгах и в экранах телевизоров. Как же я благодарна судьбе, что она мне доказала обратное. – Прижимая к себе двоих самых дорогих людей, лежа в огромной кровати воскресным утром рассуждала София.
- А я вот всегда знал, что у меня будет все именно так. С той самой минуты, как увидел незнакомую стеснительную до невозможности барышню, у себя на работе.
- Ага, так я тебе и поверила! Ты ведь первый, кто возмутился присутствием «третьей ноги» в вашем сплоченном рабочем «теле».
- Нууу, это ведь была защитная реакция. Сама посуди – молодая, красивая, свободная, оказывается в логове «богатырей» милиционеров. Да с первой минуты твоего появления в нашем участке вокруг тебя целая группировка собралась и все чуть ли не тотализатор устраивали – с кем эта красотка отправится на свидание. Даже Тарас намеревался приударить за тобой. Конечно я возмутился, оперируя тем, что было, как мне тогда казалось, самым логичным – твоей некомпетентностью, назойливостью и совершенной ненадобностью. А сам-то я уже тогда знал, что за коридорами нашего отделения ты обязательно станешь моей. О чем незамедлительно сообщил Овоськину, чтобы тот слюни не распускал. Да-да, можешь у него спросить, как все это происходило. Я с первой минуты решил что именно тебе быть матерью моих детей и любовью всей моей жизни.