– Поля, Полька, мальчик мой, ты жив, – шептал Иван, держа в руках обмякшее тельце, начинающее бессмысленно хлопать ресницами. Он поймал падающего Ипполита с, совершенно нечеловеческой скоростью. Вся компания молчала, обалдевая.
– Эй, ведьмы, могли бы и полечить, – сказал Иван, нащупав на затылке вампира здоровенную шишку.
– Боюсь напутать с векторами силы, могу лишь причинять добро, – буркнула Аленка, отводя взгляд от нежно обнимающейся парочки. Ей было завидно. Ее вот никто не ждал, хрен знает сколько лет.
– Дед, ты чего это, по мальчикам? – противным голосом осведомился внук и тут же получил по шее от Васечкина.
– Бабушка в гробу перевернется, – вякнул он упрямо, отбежав подальше.
– Хрен вам, а не гроб, – грубо ответствовал Ван Хельсинг, – твоя бабуля давно живет в Штатах с каким-то помидорным королем. Не нравлюсь – вали отсюда.
– А? – Серега окончательно завис.
– Вы все не о том говорите, – прервал всех звучный голос. Арина достала откуда-то, завернутый в тряпицу продолговатый предмет. – Это ваше. Возьмите. Я нашла его там, в лесу, где место силы. Мне показали. – С этими словами Арина церемонно поклонилась, протягивая деревянный кинжал в вытянутых руках.
Иван взял его правой ладонью, на которой красовался тонкий шрам, идентичный тому, что был у Ипполита на левой. Они переглянулись.
– Не плачь, Поль, теперь все снова будет, – приговаривал он, вжимая в себя рыдающего вампирюгу. – Кинжал, который нас соединил, у нас, все-все, успокойся.
– Вот это поворот, – солидарно всхлипнула Аленка. – Какая любовь, блядь. А ты, тупица, молчи и расширяй свой кругозор, – и она тоже отвесила Сереге звонкую затрещину.
– Трындец, как интересно мы живем, – снова хихикнула Арина.
Лес знает
Лес молчит. Он говорит только с теми, кто понимает его. Азартные грибники, охотники конечно, слышат пересвист птиц, шуршание мелких зверюшек в листве, шорох листвы. Даже зимой, когда ватная тишина падает на землю, дятлы прошивают ее звонким стуком, звонкая мелочь шумно летает в поисках семечек. Многие люди, по роду профессии, проводящие в чащах годы и годы, бывает, не слышат его. А лес, он везде. Жадные человечки столетьями отбирают себе территорию. Но стоит лишь им отвернуться, как трава пробивает асфальт. И все поглощается лесом. Он пронзает своими зелеными спорами весь мир. Ему все равно, прозрачной ли рощицей быть, пучком саксаула в пустыне, ухоженным парком в столице или бешено растущей, жрущей и гомонящей сельвой. Это один организм. Его корни простираются в другие миры и времена, связывая и скрепляя собой цепь событий. Но есть и всегда были ведающие, те, кто готов был открыться. И ничего особого для этого не нужно. Просто быть в согласии с собой и миром, просто принимать все таким, как есть и не перекраивать под свои сиюминутные хотелки.
Все эти премудрости Арина втолковывала двум старшим ведьмам, пока они пробирались к тому месту, где впервые встретились. Они слушали ее, как будто вернулись за школьную парту. Что Аленка, что Настасья, любили прогуляться, желательно, подальше от машин и людей. Но воспринимать лес как некое живое и, подумать стрёмно, разумное существо им и в голову не приходило. Во всяком случае, они с легким скепсисом смотрели на Арину, когда та сказала с чувством: «Ну, здравствуй, дедушко Лес!». Нет, поясных поклонов она бить не стала. Но выражение ее лица наводило на размышления. Она прижмурилась, сглотнула и расплылась в такой довольной улыбке, как будто съела нечто невероятно вкусное. А потом еще и начала коротко и непонятно отвечать невидимому собеседнику.
– Да, вот эти, угу, прости, что долго, я стараюсь, они почти готовы, да.
Ведьмы переглянулись.
– Обычно я говорю про себя, – пояснила Арина, – чтобы народ не пугать мимопроходящий. Алена, тебе придется труднее всего. Ты такая, – она покрутила рукой в воздухе, изобразила пальцем волнистую линию. – Слишком не стабильная. Скачешь как кузнечик по эмоциональным горкам. А тут надо расслабиться, отбросить всю ерунду, не думать о бытовых мелочах. Что-то вроде медитации на ходу. Но, можем и присесть, как дойдем.
– Я-то точно справлюсь, если отвлекать не будет эта егоза, – Тихо засмеялась Руфимовна.
– Ой, девочки, да как тут отрешиться, если эти гребаные дети опять прискакали и давай меня подзуживать батьку им вернуть! То ли я в роль хорошо вошла, то ли чё еще, но ведьмой называют меня через слово и просят приворот. Не, ну говнюшата малолетние, все в своего папашу! Такие же эгоисты. Скажи кому, что первая жена будет отбивать бывшего у третьей, чтобы вручить его второй, ёпт. Может еще и бантик на х.., пардону прошу, ленточкой его перевязать? – Аленка могла молотить такой вздор бесконечно. Поэтому Настасья немного пожамкала ее в своем богатырском захвате, пощекотала слегка, дождалась, когда та начнет истерически хихикать и дрыгать ногами и отпустила. Арина смотрела на этот цирк немного снисходительно. Чего уж, ведьмы эти знают друг друга больше двадцати лет, простительно.