– Сразу видно, что ты никогда еще не любил, – дед смотрел на него немного снисходительно. – Поймешь потом.
Серега сразу надулся, почувствовав себя неразумным малышом, которого без конца затыкают фразой: вот вырастешь, тогда узнаешь.
– Не куксись, внучек, – проскрипел Иван, пародируя классического дедушку. Но тут же сменил тон на серьезный. – Любовь это такая штука, которую просто бесполезно объяснять словами. Тем более, грубому оперу, что не знают терминологии. Нецензурщину не уважаю. Но если тебе на таком языке понятнее, обратись к этой белобрысой стерве, она тебе объяснит в двадцать пять загибов.
– Аленка-то? Да, она может, – с уважением протянул Серега.
– Ты лучше на Арину внимание бы обратил. Сильная ведающая и девка красивая.
– Спасибо, что мальчиков мне не подсовываешь, – фыркнул внучек и осекся. Глаза Ивана сверкнули жёлтым. Он сжал губы, подвигал челюстью, катая на языке так нелюбимые им матюки.
– Прости, дед. Я - тупица. – протараторил он быстренько.
– Ммда. Согласен. Тупица. Во-первых, Полю больше лет, чем всей вашей компашке вместе взятой. Во-вторых, с бабушкой твоей у нас был деловой контракт. Закончился и она упорхнула по своим делам. В-третьих, моя личная жизнь тебя не касается. – дед тяжело ронял слова, сверля внучонка таким взглядом, что у того все сжалось в желудке.
– А ты правда Ван Хельсинг? – брякнул с перепугу Серега.
Иван рассматривал его, как энтомолог неправильную бабочку. Сразу лишние крылья оборвать, чтоб под стандарт подогнать, или сойдет за открытие? Потом передумал, видно, расчленять родственника и выдохнул.
– Мы тут с Полькой фильм посмотрели про этого самого. Красиво снято. Смеялись долго. Это же надо все так перевернуть, а? – он бледно улыбнулся.
– Фильм? Здесь? У вас че, интернет есть в этой дыре? – внучек смотрел круглыми глазами.
– Рукалицо, – вздохнул дед и в самом деле прикрыл лицо руками на мгновение. Он уже откровенно насмехался. – Я сейчас тебе накапаю одной настоечки. Очень помогает расширять сознание. И посуда под нее есть соответствующая.
Он вынул из старинной горки темную бутыль без этикеток и высокий металлический бокал. Плеснул немного странной опалесцирующей жидкости и подал внуку. Тот чуть не выронил, оказавшуюся тяжеленной штуку, покрутил в руках.
– Это что?
– А это тоже кубок наградной. Мне. За одно сложное дело вручил сам… впрочем, тебе это совсем не нужно знать. Это платина, поэтому, такой тяжелый. Ну и магия, конечно. Пей, не бойся.
Серега с сомнением смотрел на вязь незнакомых знаков, опоясывающих раритетную вещь. Жидкость ничем не пахла и парила, как сухой лед на жаре. Он решительно проглотил все, прислушался к себе, не заметил никаких изменений в организме и пожал плечами. Дед, между тем вынул откуда-то старинную по виду книгу, раскрыл ее и подтолкнул к Сергею.
– Читай, – властно сказал он. И внук послушно уперся взглядом в закорючки, которые в его мозгах стали преобразовываться в понятные и невероятные слова и фразы.
Ван Хельсинг понаблюдал за своим потомком несколько минут, потом бесшумно вышел. Ничего, процесс пошел, и будет длиться не один час. Сколько еще стереотипов порушить и мусора вымести придется из головы внучка! Работы предстояло море.
Тонкая фигурка показалась на краю леса. Опершись на ограду, Иван с удовольствием наблюдал, как его Поль несется к нему, размахивая, как трофеем, листьями, зажатыми в кулаке. Хорошо! Успеют, и настоечку новую сделать, и в баньку сходить, пока эта мелочь пузатая знания поглощает. Все будет.
Мистификация
Красивая бронзовая табличка «Оккультные услуги», которую госпожа Смирнова видела в свой прошлый визит, отсутствовала. Она пожала плечам, но в дверь всё-таки стукнула.
– Входите, – раздался приятный женский голос.
– Здравствуйте, простите, я была здесь у Алены на приеме, тут вывеска пропала, это точно ваша контора? – нерешительно произнесла Смирнова Оленька. За столом сидела колоритная цыганка в полном боевом облачении. Но смотрела она на вошедшую девушку вполне доброжелательно, без всяких там таинственных прищуров. Изогнутая трубка мирно покоилась в хрустальной пепельнице. Слабо пахло какими-то приятными благовониями.