Они так увлеклись процессом, что не заметили, как пришли в себя побитые гопники. А бесшумно возникшие Васечкин с Серегой упаковали потерпевших в служебный автомобиль и отбыли, не попрощавшись.
У Аленки впервые за много лет в башке была звенящая, блаженная пустота, не нарушаемая никакими внутренними голосами. Конечности, дрожащие, как желе, не слушались. Каким образом они оказались на заднем сиденье автомобиля, она даже не поняла.
– По-моему, мы ведем себя, как подростки озабоченные, – проворчала она, поправляя изрядно сбившуюся одежду.
– Еще скажи, что тебе не понравилось, – улыбнулся Лест, сверкая глазами в темноте салона.
– Не скажу. Вообще-то у меня квартира есть. С кроватью. Поехали, и пусть весь мир подождет, – хмыкнула Аленка.
Соматолог
Михал Михалыч Васечкин, следователь по особо дебильным делам, пребывал в унынии. Начальство снова тягало его на ковер для вразумления. Он, правда, не понял, зачем. Чисто для профилактики, что ли? Раскрываемость у него была прекрасная, способности своей второй ипостаси он использовал с умом. Учуять запах страха, припугнуть допрашиваемого слегка светящимися глазами – все это шло в работу. Жаль, что Иванычев уйти из органов собрался. Толковых оперов так мало, блин. Возмечтал Серега частное агентство замутить, свои способности, охотничьи оттачивать. Звал с собой, но Михалыч еще думал. Нет чтоб начальника на повышение взяли в Москву, или хотя бы в область. Он даже в своей книге завтра, изредка заполняемой короткими предложениями и планами, такое прописал. Что-то магия тут сбоила. Это был единственный раз, когда следак указал конкретную фамилию объекта своего пожелания. Вообще-то он по совету незабвенного Хаанена не упоминал начальника вовсе, надеясь, что он исчезнет из его жизни. Но полковник Курощупов был неубиваем. Васечкин стал даже приглядываться к тому внимательнее. А вдруг он тоже, того-с, какой-нибудь гребаный мифический персонаж?
Рабочий телефон тихонько звякнул.
– ОДД у аппарата, – машинально буркнул Михалыч.
– Это я, Михал Михалыч, Сергей, зайди тут через две дверки. Дело странное. Забрать бы.
Васечкин с трудом втиснулся в кабинет коллеги. Серега по стойке смирно стоял в углу, потому что остальное пространство занимал мужик, даже не формата «шкаф трехстворчатый», а какой-то шкаф-купе с антресолями. Смирнов пугливо жался за своим столом и утирал вечно красную физиономию.
Мужик гудел басом про каких-то идиотов, про то, что не хотел и сил не рассчитал. Но идиоты же собирались вроде грабить. Но не ограбили. И кто тут виноват? Опер кивнул на выход.
– Чего там странного? Прибил ушлепков и теперь превышение шьют? – поинтересовался следак.
– Дело как раз в ушлепках. Они пропали из морга. Петров в ахуе и грозится на пенсию свалить, достали, говорит непонятки. Никакого спирта не хватает. – Сергей ухмыльнулся.
– Нет тела, нет и дела, как говорится, – ответно хмыкнул следак. – Пошли вместе отбивать мужика и пусть своими словами расскажет все. Ипполита бы сюда, чтоб память подтереть. Но эту морду потную он точно чмокнуть не захочет. Давай уж я пошаманю немного.
Серега даже бровью не повел на упоминание о Поле. Привык. Он послушал у приоткрытой двери, как Васечкин несет пургу воркующим голосом про необходимость, процессуальный кодекс и юрисдикцию. Смирнов вращал глазами, потел еще больше, но бумаги заветные отдал. Ишь ты, подумал опер, во наблатыкался за столько лет беспорочной службы мозги полоскать. Бюрократическая магия в действии.
Кабинет Васечкина тоже изрядно уменьшился в размерах, когда туда вошел этот широкоформатный дядька, представившийся Петром Ивановичем.
– Я соматолог, – сказал он басом, заглушающим угрожающее потрескивание стула.
– Стоматолог? – переспросил Михалыч.
– Вот и те кретины перепутали, – вздохнул потерпевший. – Про соматику и психосоматику вы, надеюсь слышали? Вы, вроде, производите впечатление нормального, образованного человека.
Васечкин гордо выпрямился.
– Связь психологического и физиологического, да, это мне понятно, на практике проверено. Я даже своими глазами видел стигматы. Но это было давно, в девяностые, когда все дико увлекались всякой шизотерикой. – Следак изобразил усталую улыбку человека, отягощенного мировой печалью, которая равна знаниям. – Соматика, как я понимаю, просто физиология, нет? И в этой области есть специальные врачи?
– Это не совсем так, но не будем лезть в эти дебри. У меня небольшой зал, вроде фитнеснего. Упражнения, помогающие снять боль, в точно заданном месте, массаж. И на вывеске указано, что тут принимает соматолог, – гудел басами Петр Иванович. – И вот влетают два таких субтильных парня, лет двадцати на вид и сходу начинают нести всякий вздор. Я подумал даже, что они обдолбанные, хорошо, что три женщины, что были на занятиях уже ушли. Они хихикали, как идиоты, и все спрашивали, где тут креслице, давай ты, дядя-стоматолог, нам по бриллиантику в клычки вживишь. Вот. Только я хотел сказать, что кабинет стоматолога тут неподалеку есть, и тут они оба двое как раззявили свои пасти! Я чуть не обделался, чесслово! – испуг в голосе здоровяка был неподдельным. Он передернулся. Стул скрипнул совсем уже отчаянно. Профессионалы мистических и дебильных дел переглянулись.