Книга завтра
– ОДД, Васечкин у аппарата, – буркнул в трубку Михалыч, не отрывая взгляда от компьютера. Там происходили странные вещи. Документы пропадали и появлялись как живые и верткие лягушки. Михалыч тихо матерился, но на помощь пока никого не звал.
– Михал Михалыч! Ты-то мне и нужен, дорогой, выручи, а? – вопил кто-то в трубку. – Я зайду щас, а?
– Угу, заходи, – невменяемо ответил следак неведомому абоненту. А потом схватил тяжеленное пресс-папье, пылившееся на столе с советских времен, замахнулся им на клавиатуру, крякнул, но удержался-таки от порчи казенного имущества.
– Ссссууу, гм, – прошипел он. За тридцать лет беспро, то есть беспорочной службы он встречал человек пять всего, которым нравилось писать отчеты. Вот это были настоящие извращенцы! А уж когда появились компьютеры, эти шайтан-машины, наступил его личный армагеддец. Он никогда не любил механизмы. Никакие. И не понимал, как оно все работает. А сложная электроника была круче высшей математики. Как-то раз, пытаясь представить, что вот ему в голову пришла мысль изобрести эту думательную машину, да еще и интернет в придачу, Михалыч чуть мозги себе не спалил. Короче, хотелось крушить все подряд. Отчет исчез магическим образом, зато выплыл черновик предыдущего, который он чуть позорно не отправил начальству.
Дверь в кабинет открылась, ввалился красный, как после бани Смирнов, следак по бытовухе. Он немедленно плюхнулся на «преступный» стул, оттер пот со лба и полез в свою сумку за водой.
– Михалч, бульк-бульк, фух, запарился бежать. Короче, будь другом, забери у меня дело этого Хаанена, а? Ты же любишь эту всякую хрень с таинственными штуками, а? Веришь-нет, я тоже не могу его встретить. Повестки шлю, кто-то даже письмо принес от него. Вот. – Смирнов швырнул конверт на стол, не обращая внимания на то, что Васечкин смотрит на него стеклянными глазами и явно пребывает не здесь.
– Я прочитал и ни хрена не понял. Ломился сам к нему, там тишина и никого. Зато твой Иванычев как-то смог увидеться со стариком и даже что-то записал. Но бумаги куда-то делись, не знаешь, а?
– Иванычев не мой. Он общественный, – среагировал на знакомую фамилию Михалыч и отмер. – Так, я не понял, ты как сюда вошел? И че те надо-то ваще?
– Так дверь не заперта, и я звонил, – возмутился Смирнов.
– Ладно, излагай, хоть от этой бандуры отвлекусь, – Васечкин с ненавистью глянул на монитор. Огонек веб-камеры мигнул. Васечкин похолодел. А потом совершил мысленный шаманский танец с бубнами вокруг костра, три раза помахал кожистыми крыльями и плюнул в огонь.
– Слышь, Смирнов, давай местами поменяемся, – Он решительно поднялся, пихнул коллегу в плечо, – дай на стульчике посидеть. И ты рассказывай, рассказывай.
– Короче, заяву написали наследники этого Хаанена, что тот пропал. Внуки, вроде. Они, понятно, ждут квартирку. Дом солидный, знаешь эти сталинки в центре, где начальство все селилось раньше, а? Вот. А некоторые соседи старика-то видят периодически живым и невредимым. Дверь у него в хатку, я тебе скажу, как на атомной подлодке, хрен ты вскроешь. Да и не даст никто. А вот полиции встретить пропавшего не удалось. Наследнички тоже не последние люди в городе. Наседают. Идиотская ситуация. Сходи, а? Ты же тоже такой дурной, как оперок наш, – он осекся.
– Угу, – Михалыч сидел на стуле, нога на ногу, постукивал указательным пальцем по губам и пристально рассматривал коллегу. В глазах его было искреннее любопытство палеонтолога, откопавшего окаменевшее дерьмо динозавра. Смирнов поежился. Следователь ОДД молча вскрыл конверт, вытащил листочек, неровно вырванный из тетради в клеточку, и прочитал: «Миша, я буду ждать тебя сегодня в 14 часов. Хаанен Борис Рудольфович».
– Адрес давай, пора уже, время поджимает, – деловито произнес он. – Все, что есть, оставь и вали давай. Иванычева если увидишь, скажи, чтобы тоже двигал туда.
Через полчаса специалист по особо дебильным делам стоял перед сейфовой дверью и чувствовал себя первоклассником, жаждущим переступить порог неведомого. И боящимся этого самого неведомого до усрачки.
Впустил его величественный старикан, этакий собирательный образ убеленного сединами орденоносца неведомых наук-искусств-творчества. Обстановка была под стать образу обитателя квартиры. Темная, тяжелая мебель, ковры, портьеры, теснённые корешки книг в застекленных шкафах и, етить его, лампа под зеленым абажуром на бесконечном кабинетном столе.
– Давайте присядем, – произнес хозяин звучным голосом. Никакой старческой надтреснутости не наблюдалось. – Кофе с коньяком?