Вот мне Ваня и говорит:
— Твой Газ — Шестьдесят Шесть на ходу сейчас?
— Как будто да, Витя просился с утра обогрев подшаманить, но сейчас уж заканчивает, наверно.
— А на месторождение не едешь?
— Да куда уж, сегодня не получится. Да, по правде, и делать там нынче нечего.
— Поехали к Колчаку. Он, говорят, свинину по четыре пятьдесят продает. Купим полсвиньи — до февраля хватит.
У меня, по правде, особо этого вопроса нет, я только неделю, как из московской командировки вернулся, семьдесят кило груза притаранил, в том числе и мясо, и даже венгерскую индюшку. Еле доволок рюкзаки. Но можно еще и свининкой разжиться. Или мы не на Севере живём? Вот он — балкон-то! До апреля морозильник бесплатный. В апреле-мае, правда, бывает, что солнышко пригреет и у всех начинают эти запасы портиться. Что-то, конечно, протухнет, да на свалку, бродячим псам на радость, что-то засолят по-срочному кое-как, а что-то сжирается со страшной скоростью. Так что в эти дни потребление мяса в наших местах пиковое — как деревнях перед коллективизацией, когда мужики весь скот порезали, чтоб в колхозе зазря не пропал. Что поделать, видать, так и не доросли мы за эти годы до реального социализма как следует, есть у населения эта мещанская привычка создавать запасы, не доверяя своему Государству и его талонам на два кило мясоколбасных продуктов.
Хоть и пишут в газетах и журнале "Здоровье", что вредное оно, а все равно всеми силами народ старается добыть мяско. Кто, как я, часто в командировки в Москву летает, у кого родственники по деревням, у кого тетка в столовой, либо сеструха в магазине, либо свояк в горкоме. Как-то все обходятся. И вот еще один источник открылся — Гриша Колчак.
Ну, поехали. Тут недалеко, минут двадцать езды. С Гришей Ваня заранее договорился, он без договоренности не продает, с улицы не очень и придешь, дело-то уголовное, в принципе, монополию торговли нарушать. Через несколько лет, в начале горбачевского правления началась вдруг борьба с нетрудовыми доходами, в смысле, бабок с пирожками и вареной картошкой с перронов гонять. Вот особый накал этого дела был, конечно, на Кубани. Помню газетку "Кубанская правда", где горячо и гневно обличали гражданина Минасяна из той же Афипской, зарабатывающего дурные нетрудовые бабки продажей помидоров из своей теплицы. С гордостью сообщалось, что порок наказан и теплица уничтожена. Тут же пенялось местному совхозу, что тот отбояривается от тепличного хозяйства, ссылаясь на невыгодность этого занятия, хоть имеет возможность использовать низкопотенциальное тепло с ГРЭС. Надо, мол, поплотнее поработать с шефами-нефтяниками, чтобы те изыскали скрытые резервы, построили подводящую трубу да систему обогрева.
Ну, нового-то ничего, шиза она и есть шиза!
Вот, значит, главная колчаковская защита, конечно, это свининка на столе начальника гормилиции, но и подставляться понапрасну он не подставляется. Имеет дело только при наличии рекомендации от своих старых клиентов. Ваня такую рекомендацию добыл от своего коллеги с соседней автобазы. Приехали мы к нему часов, наверное, в двенадцать. Витьку мясо нынче не нужно, он у меня тут же отпросился на завод съездить, там, говорят, костюмчики кремплиновые завезли. А мы поговорили с хозяином, у него уж свинина нарублена, не по четыре пятьдесят, конечно, по пять, но качество… взглянуть и то приятно. Заплатили мы с Ванечкой, взяли еще печенки, да я ножек с ушами прикупил на холодец к Новому Году. Сложили в два больших ящика из под чая, чтобы потом в "Газон" загрузить.
По русскому обычаю — обмыть положено. Как меня учили, когда я лейтенантом на станции Березовский-Вост. служил: "Услышал визг кабана — хватай бутылку, беги на свежину". Но Грине, одинокому мужику с кучей забот, конечно, не до того, чтобы кровь на сковородочку выпускать для жарёхи либо кишки кашей фаршировать. Он кишки и всё такое собакам своим на меховую ферму в другой половине хранилища отдает. Да и нам бы под водочку чего-нито пожареней да пожирней без особого выпендрёжа. Достает хозяин бутылочку — и над столом она с моей сталкивается. Я уж и то засомневался — не много ли? Но Иван мне возразил по устоявшейся формуле: "Сколь, мол, брать? Одной много, двух — мало… Бери три!"