Но в тот момент, в семьдесят шестом, это все для меня пока в стороне, а факт жизни такой, что ни надежды на ордер завтра, ни комнаты сегодня у меня нету. При том, что все специалисты, кто приехал до меня, жилье получили, хоть и не в день в день по приглашению, но приблизительно. На мне оборвалось и больше года лежало без движения. В ожидании светлого будущего раскладываю я каждый вечер койку за электронно-вычислительной машиной "Наири", там и живу, там и гостей принимаю. В основном — таких же, как я, бездомных, что тоже вслед за мной начали селиться по разным комнатам нашей двухэтажной деревяшки рядом с причалом газоперерабатывающего завода. А днем — там же и работаю. Утром со сложенной раскладушкой, в тапочках прохожу по коридору, стараясь подгадать к тому моменту, когда директор поднимается по лестнице в свой кабинет. Не для садизма, а более "для фана", как нынче моя внучка говорит. А чего уж там, если у него там, в кабинете, в послерабочее время проживают шесть молодых специалисток, так что случается в стенном шкафу на папках с бумагами находить бюстгальтер — значит, девчонки, когда утром комнату из спального в служебный вид приводили, так упустили маленько.
Но к концу осени начало это все рассасываться. Выпросил босс у нефтяников взаймы несколько мест в рабочей общаге да пару больших квартир, на какие на Севере спрос невелик, и расселил там всех своих молодых, кто по распределению, по четыре-пять штук на комнату. Он было и мне предложил пока пожить в комнате на троих, но… Мне за мою жизнь пришлось и в казарме, и в вагончике, и в палатке, и в коммуналке. Но общежития ни в студенчестве, ни позже, не случилось, так что у меня к такому образу жизни, с чужими людьми на соседней койке, аллергия. Все же я-то не выпускник, уже за тридцать. А выбирать — одного меня селить в комнатке или пять менее привередливых бездомных, перед таким выбором мне уж и самому не хотелось его ставить. Да и то, что вселишься так вот в общежитие — и начальство будет считать, что твои проблемы частично уже решены. Не надо!
Для меня придумали другой вариант. Договорились с замом по вообще "Нижневартовскнефти" на комнатку в их гостинице "Северная". Это, значит, самый обычный шлакоблочный дом типа "хрущоба" на пять подъездов. По первому этажу все подъезды соединены коридором, а входы, кроме как в третьем, заделаны завезенным с Большой Земли кирпичом. В третьем подъезде прямо против входа окошечко администратора, селят строго по направлениям из хозотдела НГДУ. Тут же рядом кафе: утром по северному обычаю молочный суп-лапша, каша манная с/м, когда и яичница бывает, вечером гуляш или котлета с картпюре да сбоку жареной рыбы либо куры порцию. Днем-то в гостиницу не захожу, обедаю на месторождении, либо, если в поле выезда нет, в столовой соседней с нашей конторой автобазы. А по всем этажам "Северной" самые обыкновенные квартиры-распашонки: кухня, ванная, сортир, большая комната проходная, в ней три-четыре кровати, стол, стулья, тумбочки. И маленькая комнатка, куда вторую койку не вставить никакими мерами.
Вот в ней я и поселился. Перевез из-за той самой ЭВМ стопку книжек и чемодан с барахлом, поставил на тумбочку наркомовскую бакелитовую настольную лампу, установил свой замок вместо казенного и еще изнутри пристроил шпингалет для большей приватности, приколотил, как советует классик, гвозди куда надо, чтоб уютней выглядело. Повесил фото жены и сына плюс карту мира для украшения интерьера. И живу, действительно, как падишах. Раз в неделю плачу за номер, а в конце месяца сдаю квитанции в нашу бухгалтерию при служебной записке и получаю компенсацию. Уют, конечно, получается военно-полевой — но ведь знал же, что еду на фронтир. В большой комнате люди постоянно меняются, то фоторепортерская команда из "Огонька", то шофера "Магирусы" перегоняют с Большой Земли по зимнику, то снабженцы, то свой брат научник приехал внедряться на промысла. А я все тот же.