Но что было в магазинах — то было. По части мяса чудная, хоть, конечно, и замороженая, постная югославская свинина, оленина по рупь двадцать, почти регулярно копченая колбаса, протри от плесени тряпочкой с постным маслом и вполне. Само постное масло, да и сливочное, которого где-нибудь в Альметьевске днем с огнем. Сгущенка в разлив из тридцатилитровых бидонов. Море всяких болгаро-венгерских маринадов в больших банках, вообще всякая консерва, вплоть до, не поверите, зеленого горошка. Варенья-джемы, упомянутый баночный плавленный сыр, навалом молочного порошка, индийский чай "со слонами", тоже ящиками покупался с присказкой: "Или мы не на Севере живем?!". Ну, а в столовых и кафе всегда можно выпечку купить, что мне на холостом положении очень удобно. Хозяйки больше тесто покупают, дома что-нибудь для семьи изобразить. Торты, правда, дефицит, да где же в Стране Советов иначе? Свежие овощи по Северам вещь сезонная, появляются, когда кончается отопление и вообще горячая вода, где проведена, а с возвратом отопительного сезона — исчезают. Но лук, редька, свекла, до ползимы морковка — это есть, не говоря о залежах всякой сушенки: те же лук с моркошкой, картошка в стружках, когда и сухофрукты. Но за сметаной, конечно, приходится ехать через Вах в томский городок Стрежевой, а то и до Александрова села. Заодно там покупаются и яйца, не решетами по тридцать штук, как все советские люди добывают, а коли повезет, сразу картонным ящиком на двенадцать решет, на триста шестьдесят яичек. С хлебом, действительно перебои. Под и свод в городской пекарне прогорают каждую неделю. Это такой же повседневный элемент, как отключения энергии, или ржавчина в воде из-под крана. Региональная специфика — ну, так поэтому тут и надбавку платят. Сравни-ка с Туймазами либо с Куйбышевом, где и жрать нечего, и заработки не те, и машин-ковров-дефицита не слыхать.
Некоторое продуктовое полуизобилие Нижневартовска пошло на убыль очень вскоре после моего приезда. Жена моя, прилетевшая вместе с сыном уже в двухкомнатную квартиру в начале сентября следующего года, все никак не могла понять — чем же тут люди живут, кроме макарон и рыбы? Одним из наиболее впечатливших ее эпизодов был раздел краковской, выделенной к ноябрьским праздникам месткомом "Варьеганнефти" проектному бюро, где она начала работать. Смышленые северянки измерили общую длину всех полученных колбасных кругов, поделили на число сотрудников за вычетом находящихся в трудовых и декретных отпусках и отмеряли каждому нужную длину принесенным из дома портновским сантиметром. Видимо, на самом верху было решено, что северяне, и в том числе нижневартовцы, все равно теперь уже никуда не денутся и тратить Закрома Родины в таком повышенном объеме на них не обязательно. Полагаю это правдоподобным хотя бы потому, что одновременно резко снизили затраты на геологическую разведку, экономя народные деньги и посчитав достаточными уже открытые запасы. Результат известен. Думаю, кстати, что сумей наши нынешние гэбистские претенденты на должность Ума, Чести и Совести подгрести под себя желанную отрасль — результат будет примерно тем же. Сужу по тому, какую ахинею несут про нефтяные сверхприбыли и "природную ренту" ихние наемные народолюбцы в Думе, газетках и Сети.
Но это все в далеком будущем. Пока что себестоимость нефтедобычи на Самотлоре меньше трех рублей за тонну, а мировая цена хорошо подросла после Войны Судного Дня и ей еще предстоит расти заботами аятоллы Хомейни. Так что ребята в Кремле чувствуют себя победителями, хозяевами самого нужного на Земле минерала. Дак и то… Цена на нефть с двух долларов шестидесяти центов семьдесят третьего к восьмидесятому году добежала до тридцати пяти баксов за баррель. За тонну это будет примерно двести сорок. Пшенице по американскому Закону о сельском хозяйстве на тот же год плановая цена назначена три пойнт шестьдесят три за бушель — сто тридцать семь долларов за тонну. На рынке, получается тонна нефти пойдет больше, чем за тонну с тремя четвертями пшеницы. Или две с половиной — кукурузы.