Потом финка открутила какую то крышечку, и в центр деревянного тортика налила из бензопилы несколько капель масла, чуть плеснула бензина из бачка, отдала хозяину агрегат, вынула из варежки зажигалку и чиркнула…
От начала её работы, до появления у нас самой настоящей газовой плиты прошла ровно минута. Ещё через десять мы все пили мятный чай, а на деревянной конфорке уже шкворчала картошка с салом. Огонь никак не нужно было поддерживать, он горел сам по себе — красиво и ровно выжигая полено изнутри, как будто в середине бревна была спрятана хитроумная газобаллонная конструкция. И продолжалось это не пять и не десять минут, а почти час…
Ах, какие живописные лица были у бывалых лесорубов. Жаль, что камера замёрзла, а то бы заснял для истории. Поначалу они недоверчиво шептались ожидая подвоха, но когда поняли, что подвоха не будет и что их жизнь поделилась на «до» и «после», тут уж излили душу радостными междометиями:
— Хуе…
— О нихх…
— Твою жеж мать… ну пп…
— С хера…б…
Если бы Илма вдруг крикнула — «На колени!» — я не сомневаюсь, что лесорубы попадали бы.
Больше в тот день уже никто не работал, они рвали друг у друга пилы и строили деревянные буржуйки, всё ещё не веря своему счастью.
И когда мы в кузове трактора уезжали из леса, нас провожала снежная поляна, украшенная десятками волшебных огней, и радостные бегущие люди, которым с этого дня уже на фиг не нужны были ни дрова, ни мангал, ни проволочка на сковородке…
Знали бы вы, как приятно быть хотя бы примазавшимся к Прометею…
О коренных жителях Америки
Наших куда только не заносит. Такие случаются кульбиты — сочинить даже в пьяном угаре невозможно.
Жил-был тихий мальчик, студент физфака Боря Гофман, условно-русский из приличной еврейской семьи. Обитал в московской общаге, потому что приехал на учёбу откуда-то не то из Черновцов, не то из Винницы.
Скромный юноша. По гулянкам не шлялся, в студенческих попойках замечен тоже не был. Учился себе потихоньку.
В это время в университет прибывает группа американских стажёров. Начало девяностых. Перестройка! Только-только разрешили в вузы пускать иностранцев из не особо дружественных нам западных стран. Вроде как для дальнейшей интеграции и в сугубо мирных целях. Боря к москвичам-то толком присмотреться и привыкнуть не успел, а тут настоящие живые американцы. Любопытство победило природную робость, и впервые за три года обучения он выбирается на какой-то студенческий сходняк, где происходит братание двух держав. Народ пьёт, поёт, танцует, слегка фарцует, а кто-то уже и целуется. А Боря, не умеющий ни того, ни другого, ни третьего, оказывается оттёрт куда-то в район кухни, где ему поручают ответственное дело в виде грязной посуды и сбора мусора.
За этой бытовой прозой его случайно замечает американская барышня, и Боря западает ей в душу своей невероятной хозяйственностью и домовитостью. Знакомятся. Начинают общаться. И он нравится ей всё больше и больше: не пьёт-не курит, под юбку не лезет, яичницу сам готовит, водит в музеи. Полгода плотного общения, и барышня отбывает в родные американские штаты абсолютно влюбленной и покорённой. Да и Боря охвачен романтичными чувствами и негой. Дальше происходит переписка, обоюдные объяснения на смешанном русско-английском сленге и, как апофеоз — решение пожениться. Поскольку студент для этой цели по-быстрому смотаться в Америку никак не может, барышня, путём сложных шахматных комбинаций, выколачивает русскую визу и едет к своему жениху, чтобы скрепить чувство узами законного брака. Ну, само собой, начинается хождение по инстанциям, пинки, отфуболивание от одного ответственного к другому, в общем, нормальный наш сюр, без которого даже и жить было бы неинтересно.
Но эти двое молоды и времени впереди у них навалом. Короче говоря, они всё преодолевают, таки сочетаются законным браком, и новоиспеченный муж в обнимку с американской женой отбывает по месту своего нового жительства. На север Аризоны, на территорию резервации индейцев племени Навахо. Потому что любимая оказалась индианкой. И папа её был индеец. И вся родня тоже. Но Боря такой ерунде значения не придаёт, подумаешь, удивили, он и сам представитель не менее угнетаемой нации. В общем, живут — поживают. А через какое-то время тесть, который был — ни много-ни мало — вождём племени, помирает. Поскольку наследников мужского пола он не оставил, то, согласно обычаям, титул вождя был передан мужу старшей дочери.
Так простой советский еврей Боря Гофман стал вождём индейского племени.
Мало того, благодаря стараниям соплеменников, получил место в палате представителей. И снискал славу пламенного борца за права индейцев, потому что в каждой своей речи с чувством говорил о том, как обижают его народ:
— А ведь именно мы, — всякий раз напоминал он публике, — являемся коренными жителями Соединенных Штатов Америки!
О Леониде Утёсове
Будучи совсем молодым человеком, Леонид Утёсов научился играть на скрипке и стал подрабатывать уличным музыкантом. Довольно давно закончилась русско-японская война, но самым популярным хитом в России оставался вальс «На сопках Маньчжурии». Его-то юноша чаще всего и исполнял.
Однажды мимо него проходил красивый и молодцеватый офицер с молодой девушкой. Они постояли, послушали, и офицер внезапно — то ли воевал в «японскую», то ли показать себя хотел перед девушкой — кинул в шляпу юноши аж целый серебряный рубль. Самый большой гонорар для уличного музыканта за всё время его выступлений. Молодой Утесов захотел как-то по-особенному отблагодарить щедрого офицера и сделал это на французском:
— Гран мерси, месье! — И запомнил этот случай навсегда.
Прошли годы, и — уже после революции — всё ещё молодой, но уже популярный музыкант Леонид Утёсов приехал с женой в Париж как турист. Он был поражен нищетой, в которой жила большая часть русских эмигрантов. И, как-то гуляя с женой по французской столице, Утёсов наткнулся на уличного скрипача, игравшего вальс «На сопках Маньчжурии».
Приглядевшись, он узнал в музыканте того самого красивого и щедрого офицера из своей юности — уже сильно сдавшего и, похоже, сильно опустившегося. Леонид был стеснен в средствах, но решил дать ему — просто не мог не дать — несколько франков, но вдруг обнаружил в кошельке неведомо как завалявшийся там царский серебряный рубль (уже в ту пору намного поднявшийся в цене). Он бросил монету в шляпу музыканта.
Тот, увидев царский рубль, прекратил играть, долго вглядывался в лицо Леонида и наконец улыбнулся:
— Большое спасибо… Или вернее — гран мерси, месье.
Буря в пустыне-2, или WinWars 2002
Компания «Microsoft» подписала контракт с американскими военными на разработку программного обеспечения для новых видов вооружений (из интернета).
01.04.2002, 4:30. Саудовская Аравия. База ВВС США.
Лейтенант Джон Фолкон в последний раз махнул рукой товарищам и полез в кабину. Его переполняло чувство гордости. Еще бы, ему доверена такая честь! Он узнал об этом от генерала Брейка, который сказал: «Вам доверена большая честь, лейтенант. Вы совершите первый боевой вылет на новейшем сверхсекретном самолёте F-22M». «M означает модифицированный?» — уточнил Фолкон. «M означает Microsoft, — ответил генерал. — Самолёт полностью переоборудован этими ребятами. Они уверяют, что теперь боевые задачи сможет выполнять любой идиот. Но мы для первого раза выбрали вас как одного из лучших наших пилотов. Вы должны будете уничтожить иракский ядерный центр». «Можете слать соболезнования Саддаму уже сейчас, сэр», — ответил Фолкон.
Лейтенант привычно защёлкнул ремни и лишь тут обратил внимание, что приборная панель заметно отличается от стандартной. Приборов стало меньше, зато на освободившемся месте покоилась двухкнопочная мышь, почему-то металлическая. Фолкон пожал плечами и включил общее питание.