Надо отдать должное — связи у нас хоть отбавляй, а танковый полк — вона, на горизонте. Через пятнадцать минут в просвет деревьев стало видно пылевое облако, несущееся через поле к злосчастной просеке. Ещё через две минуты определилось, что пылевое облако волочёт за собой Т-80 (кажется); в люке водилы торчит чумазая голова, а из башни торчит ещё какой-то воин. На лязг и нарастающий гул низколетящего танка все высыпали на край поля, а тот на полном ходу, не сбавляя скорости, попытался развернуться задницей к просеке. Показалось, что чумазый водила-казбек захотел вогнать задом в просеку своего 50-ти тонного монстра. С ходу, как каскадёры в кино вгоняют малолитражку на парковку — между двумя другими легковушками.
Не задалось. Сверкнув, как шкурка ужа под полуденным солнцем, из-под танка выскользнула гусеница. Никого она, в принципе, не пришибла, но положила начало гробовой тишине. Рев подраненного танка прекратился тоже. Из-за спин восторженно молчащих зрителей раздался голос:
— Млять, ещё и танк загубил. Теперь уж точно: без вертолета — пипец.
Подумав, голос добавил:
— Был бы на службе, уже бы губу облагораживал…
Вова продолжал лоббировать своё желание покатать КрАЗ на вертолёте, но мы уже ему не перечили, ибо всем уже было всё ясно.
Отматерившаяся вволю в адрес казбека-механика, голова из башни скрылась в танке, а потом вылезла уже в шлемофоне. Продолжая мешать мат с координатами местоположения танка, голова вызвала «техничку». «Техничкой» через пятнадцать минут оказался близнец Т-80, управляемый братом-близнецом мехвода первого танка. Тот был либо сообразительней, либо осторожней, но притормозил загодя, позволив командиру соскочить с брони для дистанционного, так сказать, управления разворотом и дальнейшими действиями. Под дирижирование командира «техничка» развернулась и задом вползла в просеку, тормознув метрах в десяти от КрАЗа. Вове кинули конец (в руку толщиной) со словами «ты там где-нибудь его зацепи», после чего Вова распластался орлом на капоте и где-то в жиже за что-то там фал зацепил. Со словами «лишь бы из-под меня все мосты не выдернули», Вова полез в кабину.
— Ты со скорости-то сними, только особо не рули и не тормози, — напутствовал его командир танка.
— Ага, а ведро я тебе не помну? — нервно сумничал Вова, выплюнул бычок и тут же прикурил очередную «Астру».
— Бампер ты свой помнешь об моё ведро, — ответствовал старший танка и махнул рукой мехводу.
Мехвод поддал рычагами, трос натянулся и танк стал проседать в землю. КрАЗ набычился, но из грязи не полез. Командир жестами показал мехводу, что можно поддать ещё, но потихоньку и без фанатизма. Водила пошевелил рычагами и танк стал поднимать свой передок. Вы видели съёмки ВВС, как голубой кит выпрыгивает из океана? Впечатляющее зрелище, не правда ли? Особенно, когда это замедленная съёмка. Вот нечто подобное, замедленное, творилось и у нас перед глазами. Не думаю, что сам командир часто наблюдал днище вверенного ему 50-ти тонного монстра, приподнявшего грудь градусов на 30. Какие жесты своего командира с высоты метров пять видел мехвод, я не представляю, но танк, на пару секунд замерев в воздухе, стал медленно оседать передком. КрАЗ оказался слабаком. Ну, или ему не за что было держаться в сметане.
Как потом утверждал Вова, «с выражений ваших лиц можно было писать триптих "Помпеи. Люди и Ужас"». Танк, далее уже не тужась, пропёр КрАЗ до опушки без остановки. Вова нарушил пожелание танкиста и всё-таки на выезде нажал на тормоз, видимо, жалея свой бампер. Танку было пофиг, он остановился только по мановению руки командира, в поле.
Пока народ осматривал КрАЗ на предмет наличия всех мостов, а Вову — на предмет помешательства (нам он казался чуть белее простыни), мы с зампотехом и комтанка пообщались на предмет расчёта за содеянное, то есть — за помощь. Объём озвученной благодарности был разумен и стандартен. 1 танк — одна пол-литра. 2 танка — 1 литр. Это было нормально и по-мужицки. Не «перегибая» и не скромничая. Через пятнадцать-двадцать минут в поле было пусто (матёрые механики, оказывается, лечат танки быстрее, чем автомобилисты свои шины). Лишь кучка грязи в начале просеки напоминала о случившемся конфузе.
Что-что, а в Советской Армии всегда были человеческие, мужские отношения, особенно, если кто-то попал в беду, или даже просто опростоволосился. Думаю, вертолётчики нас простят, что им в тот день не достались два по пол-литра…
Гадости — палка о двух концах
Гадости — палка о двух концах. Дело не только в том, что делать их — плохо само по себе. Результат порой оказывается вовсе не тот, на который рассчитываешь.
Как-то на рубеже 16 и 17 веков в Японии один обедневший самурай решил начать варить сакэ. Дела шли ни шатко, ни валко. Однажды он обругал за что-то своего слугу. Тот затаил злобу и решил испортить товар. Ночью он засыпал в бочку с напитком золы. Надо сказать, что в то время могли изготавливать лишь мутное сакэ. Хозяин же утром обнаружил, что жидкость в бочке, на дне которой лежала зола, стала прозрачной и приобрела особый аромат. Так была открыта технология производства прозрачного сакэ.
Проделка слуги принесла начинающему торговцу процветание. Деньги от продажи сакэ вкладывались в торговлю и перевозки, затем в финансовые операции. Через сто с чем-то лет торговый дом Коноикэ был богатейшим в Японии. Вскоре и центральное правительство, и практически все князья были его должниками.
В 19 веке один предприимчивый самурай «выбил» у семьи Коноикэ крупную сумму для нужд своего клана. Судя по всему, деньги были потрачены с толком. Торговая компания клана, через несколько лет названная Мицубиси («Три чилима»), выросла в одну из крупнейших финансово-промышленных групп в истории. Среди продукции компаний этой группы — и пиво Кирин, и фотоаппараты Никон, и внедорожники Паджеро. Забавно, что опосредованно своим появлением они, похоже, обязаны пакостному слуге.
Похититель кирпичей
Пишу вам из реанимации. Когда вспоминаю, как я сюда попал, начинаю смеяться, а делать мне этого нельзя, потому что я весь травмирован.
Я собрался соорудить пристройку к своему дому. Основательную. Из кирпича! Но денег на покупку кирпичей не было. Да и зачем покупать! Да ещё в нашей глубинке! Ведь рядом же была стройка. Правда, всего одна. На окраине. Длилась много лет. Обшарив все окрестности, только на ней я нашёл свободные кирпичи. Правда, на шестом этаже этого недостроенного долгостроя. Сначала я решил, что сил у меня хватит сгонять туда-обратно раз двести. Потом, правда, решил всё-таки изучить ситуацию. А вдруг найдётся какой-то другой способ спустить вниз кирпичи! Не такой занудный, как беганье с ведром на шестой этаж и обратно. Изучил. Пришёл к выводу, что такой способ есть. Рабочие сами поднимали кирпичи наверх довольно изобретательно. Бочкой. Бочка была привязана к тросу. Трос пропущен через блок, прикреплённый на шестом этаже. Те, кто стоял внизу, работали при этом лебёдкой. Этакое доморощенное, не переводимое на другие языки устройство. Поскольку лебёдку уже давно с этого долгостроя украли сами рабочие, в конце дня строители привязывали внизу конец троса, оставляя бочку наверху, чтобы её, бочку, не украли. Им на ум не могло прийти, что может однажды случиться. Этой бочкой я и решил воспользоваться.
Смеркалось.
Я забрался на шестой этаж. Нагрузил кирпичами бочку. Естественно, нагрузил максимально, чтобы уложиться в минимальное число спусков. И, естественно, перегрузил. В экономике цивилизованных стран это назвали бы «неправильным планированием». Спустился вниз. Для страховки, чтобы бочка не выскользнула, привязал трос к правой руке и отвязал его конец от коряги.
Поскольку перегруженная бочка была намного тяжелее меня самого, согласно простейшему закону физики я начал возноситься. Я не сразу понял, что со мной произошло. Сообразил, в чем дело, только когда, взмыв над елками, увидал закат над лесом. А посему, любуясь закатом над лесом, не заметил, как, пролетая мимо третьего этажа, верхней частью туловища встретился с бочкой. От удара чуть не потерял сознание. Но вывернулся. И полетел дальше. Подлетая к блоку, был уверен, что жизнь закончилась: сейчас переломает все кости. С испугу перекрестился свободной левой рукой. Однако, на моё счастье, существуют всё-таки законы физики. Бочка в этот момент ударилась о землю. От удара дно бочки вылетело вместе с кирпичами, и я с той же скоростью полетел вниз…