В том и дело, что коренное отличие тайной теории игр Дарины Кузнецовой от общепринятой, состояло в обострении и игре на конфликтах игроков, а вовсе не их разрешении и оптимизации.
─ Все лампочки зеленые на контроллере печени, - она не была большой специалисткой, но за те два месяца, что отец отказался от большинства сиделок, научилась считывать показания приборов.
─ Отец! Может, всё-таки доктора? Или кислород в легкие? Или опять хочешь «мыслить ясно»?
─ Не надо! Зелота ─ нет. Кислород – надо. А насчет.. обезболок этих. Если. Ты. Действительно у мен смелая, ─ не боишься, что.. Потом. Обвинят… ─ давай!
На этот раз слова умирающего не только читались на экране монитора, но и почти разборчиво были слышны въяве.
Они уже проделывали это тайком от врачей, дочь и отец, столь чужие, но чем-то близкие друг другу: Дарина снимала Цильниеву капельницу с обезболкой на безопасное время, тщательно следя за приборами. В тайне, потому что подобные отключения, заверяли врачи, сокращали жизнь их пациента. И умирающий мыслитель на то время, что лекарства ослабляли свое действие, получал полтора-два часа муки, в полной мере позволяющей испытать, – если бы Цильниев был в состоянии оценить результаты: выработал ли он «стоический дух Горациев-Куриациев и прочих муциев под медицинской курацией».
Вот это немного уже походило на «игру со смертью», возбуждало её интеллект. По сути, так и не пригодившийся во время делания карьеры. И не только интеллект. Сама не знала: жалость или ненависть будоражат её. В чувствах разбираться было ещё интереснее. Тем более, в давно угаснувших, но тут закипающих вновь, пусть уже не с прежней молодой силой.
Высокая для своего возраста, «костистая» старуха в «богемных» широких брюках и обтягивающим высокую для женщины её лет фигуру пуловере поджала губы. Одеться следовало проще и светлее. Она же, не думая, выбрала «что-то удобное, что под руку попадёт», но изящное дегарде от темно-фиолетового внизу чуть расклёшенных брючек к сине-изумрудному вороту обтягивающего исчезающие женские формы фигуры пуловера в этой комнате все равно смотрелись однотонной черной траурной одеждой!
Но, какая разница ─ теперь-то! Вот в двадцать-двадцать пять лет она стала звездой ютуба, в тридцать с чем-то ─ мировой звездой крупнейшего масштаба, потом, на пике славы, еще и самой заметной в мире активисткой борьбы против кровавого гэбья (ах, вот тогда – как же она жалела этого молчаливого, даже застенчивого высокого милого старичка!), а потом ─ бац! И отец во главе с новыми соратниками уже из гэбешных лабораторий вдруг обласкан Лидером, и ─ бац! ─ начинает ломку такой нормальной, в общем-то, жизни. Хотя забывших о нестяжательстве и покаянии попов не было жаль никому, но публично, с трансляцией онлайн, плавить в гигантском тигле живого патриарха с синклитом в золоте и бриллиантах, тогда посчитала дурновкусием. Хоть и расписалась, как все звезды, все политики (с Зюгановым во главе) на получившейся авангардистской отливке.**
_______________________________________________________________________________________
* Враги страны и существующего строя, ерничая, расшифровывают эти буквы как «Русская Попаданческая Федерация»! Официальное название звучит так: «Российская Патриотичная Федерация»! А кто из вас ждал, что «П» - это начальная буква «погоняла»-фамилии вечного лидера державы, тот ─ пусть позорно поедет, поганец, подхалимское подпевало плутократов, по патриотической путёвке, панталоны потной пятерней периодически пальпируя, постыдно пасти палочкой патриархальной паскудных «ПП» - полярных пингвинов, ─ пакостный павиан подлючий, полный писец пессимистично предвкушая, плоскостоп похабный, протагонист прекрасных понятий, понимание полностью потерявшая персона, пидагог попяченный. Постскриптум: каззел, кароче!