— Прекрати. Я больше ничего не чувствую, Беатрис,— холодно припечатал он и тихо добавил: — Прости...
Рыцарь развернулся на каблуках высоких сапог и, не прощаясь, направился прочь.
Казалось, всё закончилось. Катька уже остыла и собиралась уйти в свою спальню, обдумать всё, как вдруг заметила усмешку на лице провожающей рыцаря взглядом Беатрис. Катьку передернуло от этой едкой коварной усмешки, и она поспешила скорее уйти.
Всю ночь Катька не могла уснуть: то вспоминала улыбочку брюнетки, то лицо Бёрна в тот момент. Так и кружили в голове мысли, пока не слились в одну, сильную и горячую: "Я тебя никому не отдам!".
Суматоха продолжилась и с утра. И Катьке было совсем не до воспоминаний о вчерашней сцене. Нужно готовиться к балу. Пару месяцев назад Катька приобрела для себе платье из синего тонкого муслина, именно того цвета, который подходил её блестящим темно-голубым глазам с веерами ресниц. И сейчас, кружась перед зеркалом, была полностью довольна собой: платье облегало на талии, от неё расходилось к полу мягкими складками, а с закрытых плеч спускались два полупрозрачных отрезка ткани, напоминавшие клылья. В этом платье она чувствовала себя похожей на милую знатную даму, антагонистичную гордой фрейлине Беатрис.
***
Пары гостей, прибывших пораньше, кружились по золотому мрамору, начищенному до блеска. Церемонимейстер стукнул роскошным посохом и звонко представил входящую пару:
— Беатрис Веденпорт ерн Аркелонт со спутником Бёрном де Монффератом...
Катькино сердце забилось сильнее:" Почему он с ней?.. "
Беатрис была бесподобна: струящееся нежно-розовое платье с легким серебряным кружевом и сапфирами, высокая, собранная в изысканный пучок, причёска, гордое лицо, на котором макияж скрыл все изъяны и подчеркнул лисью хитрость ее глаз. И Бёрн в темном бархатном костюме, оттеняющем его белоснежные волосы, с безупречными манерами, осанкой и полуулыбкой. Они идеально смотрелись вместе. Эта мысль навязчиво крутилась в голове у Катьки. Он манерно вёл фрейлину под руку через целый зал, и все взгляды были устремлены им вслед. Бёрн подвел Беатрис к Царице и после короткого приветствия вывел прекрасную брюнетку в центр залы. Заиграл вальс, и пары начали танец, похожий на полёт лебедей. Но все они словно меркли по сравнению с Бёрном и Беатрис. Вокруг них витала атмосфера красоты и изящества. И Катьке вдруг подумалось, что она ни разу не танцевала с беловолосым эльфом.
Вальс подходил к концу. Катьке было уже противно смотреть в сторону милой парочки. Как вдуг она заметила выражение лица рыцаря. Бёрн чуть хмурил брови и крепко сжимал губы. Всё бессилие ситуации отразилось на его лице, в его глазах. Тут их взгляды столкнулись всего на долю секунды. Его — светло-изумрудный и её — цвета моря во время шторма. И в следующеё мгновение, в последнеё движение танца, он склонился над чертовой брюнеткой, при этом смотря лишь на Катьку.
Беатрис, не желая терять ни доли секунды, ни капли внимания Первого Меча, впилась жарким долгим поцелуем в губы Бёрна.
Мир остановился и поблек. В зале словно остались только трое. Искаженное в немом шоке лицо Бёрна, горящие губы Беатрис и потемневшие глаза Катьки.
Беатрис зарылась пальцами в снежно-белых мягких волосах прекрасного рыцаря; Бёрн же как можно быстрее выпрямился, оторвавшись от леди Беатрис, и не смог отвести от неё удивленного взгляда. Катька клялась, что смогла услышать его разгоряченный поцелуем выдох.
— Зачем ты это сделала?
Беатрис подступила обратно так же близко, как и была, осторожно обняла его, встала на носочки туфель и потянулась к острому уху эльфа:
— Потому, что ты этого хотел,— загадочно шепнула она.
Бёрн снова отстранился, произнёс уже грозно и твёрдо:
— Прости. У меня есть одно важное дело. И не думай останавливать меня или вмешиваться.
Он отошёл от уже не нежно улыбащейся Беатрис, которая послушно не сказала ни слова.
Идя через пёструю толпу, Бёрн аккуратно пробирался к Катьке, тогда как та стояла и не могла отвести от Первого Меча испуганный взгляд. Бёрн подошёл, изящно поклонился и, протянув девушке руку, сказал:
— От чего-то я чувствую Вашу тоску и свою вину перед Вами за это, леди Софит, а искупить её не знаю, как. Позвольте же пригласить Вас на танец.
Ответом ему была протянутая рука, и румянец на щеках, и скрываемая в сияющих глазах победная радость. Бёрн и сам почувствовал, что его сердце встрепенулось и стало легче, многим легче, чем с Беатрис, но что-то внутри всё равно точило его. Возможно, это был призрачно-мрачный и спокойный взгляд огненно-карих глаз Беатрис.