Гордон. И декорации тоже. Но это — театр.
Джек. А публику куда сажаете?
Гордон. Сюда. Мы с тобой как раз в зале стоим.
Джек. И сидеть есть на чем?
Гордон. Разумеется. Вон там стулья, они сейчас сложены.
Джек. Складные стулья! Металлические!
Гордон. Зато никто не заснет. Не захрапит на «Пер Гюнте».
Джек. Вы ставили «Пер Гюнта»?
Гордон. В прошлом сезоне. Ну, как тебе? У нас тут, конечно, без излишеств, по-деревенски…
Джек. Н-да… это еще мягко сказано.
Гордон. На самом деле очень уютно. Есть свое очарование. Вот погоди, приберем тут… Буду рад, если примкнешь к нашей компании.
Джек. Гмм… Здорово… Спасибо… А что ставить собираетесь?
Гордон. «Дракулу»…
Джек. Чей вариант? Бальдерстона и Дина?
Гордон. Новая инсценировка. Прямо по книге.
Джек. Кто делал?
Гордон. Я сам. Называется «Дракул, властелин тьмы». И авторские никому платить не надо.
Джек. С удовольствием прочитаю.
Гордон. Я тоже. Но пока пьеса еще… не совсем готова. Кроме того, ставим «Здравствуйте, я ваша тетя» и «Лира».
Джек. «Короля Лира»? Здесь?
Гордон. «Вопите, войте, войте!.»
Джек. Неслабый замах для летнего театра. Длинный спектакль…
Гордон. Мы сокращаем, разумеется. Сделаем скромно, скупыми выразительными средствами. Каждый сыграет по две-три роли. Добьемся настоящей театральности. Зря что ли мы и решились на репертуарный театр?
Джек. Репертуарный театр?
Гордон. А что это, по-твоему? Маленькая, талантливая, сплоченная труппа, три отличных пьесы в репертуаре. Один вечер даем «Дракула», на следующий — «Здравствуйте, я ваша тётя», а «Лира» между ними, в утренник.
Джек. Да, холод собачий, как на вересковой пустоши. Живенький такой финал «Лира» получится. Отопление тут есть вообще? А кондиционер на лето? ГОРДОН. Только естественная вентиляция, сквозь щели меж досок. Ну и двери открываем, они широкие. «Злись, ветер, дуй, пока не лопнут щеки!»
Джек. Кто играет Лира?
Гордон. Я. Пора мне взяться за сукина сына. Попробуй, продержись с летним театром двенадцать сезонов — тогда меня и поймешь. А местным критикам только волю дай, так покусают… «Острей зубов змеиных».
Джек. Я думал, это про дочерей.
Гордон. Чьих?
Джек. Лира.
Гордон. А! Ну да, конечно.
Джек. А ставить кто будет?
Гордон. Я.
Джек. Тоже вы?
Гордон. Знаю, сложно. Но пора-а, пора-а-а мне взяться за сукина сына. И — к черту сомнения!
Джек. Ага. Туда им и дорога.
Гордон. Послушай! Сыграешь этого… как его?
Джек. Эдмунда?
Гордон. Кого? Не-е-ет. Из «Дракула». Ты мог бы сыграть этого… как его?
Джек. Ренфилда?
Гордон. Нет, я его сократил. Другого… ну?
Джек. Ну, я с удовольствием попробую… (изображает)
Гордон. Нет-нет, не Дракула. Его я вижу совсем иначе. А этого, который все удивляется: «Доктор Ван Хельсинг, неужели вы, и правда, верите в вампиров?»
Джек. А-а, этого… ну да…
Гордон. А в «Лире» — Эдмунда или Эдгара. Кто из них внебрачный сын? Вечно путаю.
Джек. Хорошо, что вы не играете Глостера.
Гордон. Почему?
Джек. Он их отец.
Гордон. Верно. Ну да, отцу бы лучше не путать.
Джек. А кто играет Глостера? Или вы его тоже… сократили?
Гордон. Глостера играет Ричфилд Хоксли. Он у нас в труппе уже целую вечность. Начал стажером, еще при нашей родоначальнице Марии Успенской. В университете, в Принстоне, его соседом по общежитию был Джимми Стюарт.
Джек. Господи, ему же лет двести!
Гордон. Нет, до двухсот пока не дотянул.
Джек. Но если они жили в одной комнате со Стюартом…
Гордон. Ну, может с другим Стюартом. Со Стюартом Грейнджером. В общем, он пока в отличной форме и… ладно, сплетни потом. Как распределятся остальные роли, пока не знаю. Много старых актеров, но много и новых. И еще ведь «Здравствуйте, я ваша тетя». Играл когда- нибудь?
Джек. Нет, но очень хочу. По-настоящему смешная пьеса. Гениальный фарс!
Гордон. А я четыре раза играл. Один раз в платье.
Джек. Вы и тут постановщик?