или
САГА о СЛОНЕ
ДИВЕРТИСМЕНТ
Использована вся музыка к спектаклю «Король Лир»
в постановке ЛБДТ им. М. Горького 1940 года, включая
«10 песен Шута» к І акту, «Балладу Корделии» на тексты
С. Маршака и музыкальные интродукции к картинам
Литературный редактор В.П. Дяченко
Автор сердечно благодарит за посильный вклад в работе над
текстом В А. Ковалевского, В.М. Чекалина, А.Д. Кашпура,
А.В. Ишунина, В.В. Ишунина, И.Р. Галимова, А.В. Разагатова,
А.Д. Щукина.
Сценарий «10 каденций Шута». Удостоен региональной
литературной премии им. А.С. Масельского в номинации
«Драматургия» (2009 г.).
Лауреат VI Международного фестиваля литературы и культуры
«Славянские традиции – 2014».
Памяти
моей жены Тамары
посвящаю
Сергей Черняев
Последний из рода
Из золотого кубка Валтасара
Я пил цикуты горькую тинктуру
И распинал монашек на столе.
Осмыслив грех как некий род нектара,
Анналов перечтя макулатуру,
Я крест поставил на добре и зле.
Каков итог? Проклятия на стенах.
В душе былых страстей каменоломня,
В паху, как взаперти, немой щегол.
Я смерти продал душу за бесценок –
Утрата тем нелепей, чем огромней,
А на ладони, как плевок, обол.
В урочный час не деспотом – шутом
Пристало быть тому, кто слышит ветер
И знает, что секира у корней.
Я истину ловил набитым ртом,
Все вина перепробовав на свете,
Но не приблизился и на полшага к ней.
И в судный день, устало обозрев
Чужие сердцу и уму пенаты
И позавидовав не Крезу, но скопцу,
Я погашу огонь на алтаре
И буду голосить как бесноватый:
Проклятье миру и его Творцу!
КОРОЛЬ ЛИР В ХАРЬКОВЕ
Существование реального автора Шекспириады до сих пор наукой не доказано. Вопрос этот, видимо, еще надолго останется открытым. Автор «Десяти Каденций Шута» своеобычно нащупывает пути к расшифровке кода таинственного Шекспира. Речь не идет об историческом исследовании или о существовании каких-то еще неизученных документов. Перед нами произведение искусства, а ненаучный трактат. И не важно, был ли автор гениальных пьес английским вельможей или простым актером. Правда, смущает тот факт, что словарь драматургии и поэтического наследия Шекспира в 2.5 раза превышает словарь Пушкина. Не говорит ли это о том, что Пушкин, несмотря на глубину и изящество своей поэзии, отчасти был эпигоном западной культуры, а русский литературный язык находился еще в стадии становления и формирования? Именно А.С. Пушкин,уходя от усложненных форм литературного языка своего времени,пытался максимально приблизить его к разговорной речи, будучи высоко образованным человеком, по возможности избегал иностранных слов.
Имел ли возможность актер, живший в XVI веке, даже самый выдающийся, достигнуть уровня образованности, какой могли иметь лучшие представители высшей аристократии? Ведь в пьесах Шекспира буквально с реальной достоверностью отображена история европейского средневековья мельчайшими подробностями придворных интриг, психологических лабиринтов и документально-исторических тайн, проникнуть в которые пусть и гениальному человеку,но не имеющему к ним прямого доступа, было бы практически невозможно. При этом католическая церковь под давлением инквизиции не разрешала даже хоронить лицедеев на общем кладбище. Не секрет, что успех произведения в значительной степени зависит от того, насколько автор находится в материале, проникнут тем, что изображает. И в самом псевдониме (если это, конечно, псевдоним) скрывается не совсем адекватное для простолюдина свойство, так окрестившего себя: Shake spear (англ.) – потрясающий копьем). А вот гипотеза, которую, излагают некоторые шекспироведы: Очень знатный вельможа, автор инкогнито, не желающий обнародовать свое имя, типа Болленброка, если не более высокого происхождения, приближенный при Дворе и посвященный в его сокровенные тайны, носящий информацию и имеющий к ней доступ, дал в руки Шекспиру, доверяя его таланту режиссера, материал для сценической постановки, оставаясь при этом не узнанным. Шекспир-имярек жил четыреста лет назад. Тем не менее, творчество его актуально по сей день. И оно во многом современнее, чем тонны макулатуры, переведенной в Украине за последние годы, особенно в области законотворчества. Наверное, дело не в том, кто печатался под именем или псевдонимом «Шекспир», а в том, что с мужеством Одиссея (так зовут нашего автора) он до сих пор по-рыцарски потрясает копьем в неравной схватке с «неукротимой мельницей»… По аналогии с Дон-Кихотом Сервантеса (другим героем классической литературы той же эпохи) в благородном порыве хоть на йоту исправить этот закоснелый в грехах и погрязший в пороках «обезумевший мир». Это тот случай, когда возникает потребность писать, потребность органическая, когда нельзя не писать. Что и демонстрировала до революции 1917 года тенденциозная литература, – с уверенностью и смелостью хирургического скальпеля вскрывавшая социальные язвы (настолько влиятельны на рубеже XIX–XX веков были общественное мнение и роль писателя в его формировании), – под идеологическим натиском тоталитаризма переродившаяся в советские времена в так называемый социальный заказ. 1920-е годы. Невзирая на гражданскую войну, – небывалый культурный взрыв. Праздник авангарда, поиск новых форм, смелых решений и оригинальных конструкций. Тогда же основоположник социалистического реализма М. Горький назвал писателей «инженерами человеческих душ». Как будто оправданы все предыдущие за сто лет жертвы за «будущие конституционные свободы», начавшиеся с благородного «аристократического бунта» декабря 1825 года до Цусимы и обеих революций 1905 и 1917 гг. Но в итоге верх одержала тоталитарная установка, связанная с узурпацией власти. И со свободами пришлось распрощаться.