Баламут слез с седла, подошёл ближе и приятельски хлопнул княжича по плечу.
— Сгинешь ты без меня, вот что я понял. А я человек нервный и впечатлительный. Будешь ты ко мне каждую ночь духом бестелесным являться и сны мои тревожить, оно мне надо? Так что, сначала я помру, от старости, конечно же, и сам тебе в кошмарах буду являться, чтобы тебе было стыдно, что затащил ты бедного Баламута в такие беды.
Наёмник размял затёкшие плечи, начал рассёдлывать коня. Княжич ещё раз с трудом подавил в себе желание броситься и обнять его, но только отвернул лицо, чтобы тот не видел раскрасневшиеся от дыма глаза, и не подумал, будто будущий князь псковский плакал.
Баламут присел к костру.
— Рад я, что ты вернулся, — сказал Алексей. — Конечно, я бы и без тебя справился, тут и думать нечего. Но всегда приятнее, когда кто-то видит мои великие подвиги.
Баламут рассмеялся.
— Ваша княжеская светлость делает успехи на поприще словесного искусства. Чувствую себя ограбленным, это же я тебя научил. Слышу в речи подозрительно знакомые нотки, а от тебя взамен ничего не перенял. Только тумаки, да шишки набил. Несправедливый обмен, так тебе скажу. Но что поделать, вот такой я щедрый человек. Раздаю всем всё налево и направо, а сам без единого гроша по Руси-матушке скитаюсь, гол и голоден.
Алексей хмыкнул, достал из сумки кусок сухаря, отломил, положил сверху отрез вяленого мяса и протянул наёмнику. Тот принял угощение и приложил руку к сердцу.
— Хоть что-то получил. Лучше, чем ничего. Спасибо, князь. Но медальон всё равно мой, не так ли?
— Твой, твой, заслужил, оставь себе.
— Тебе дома уши-то не надерут, когда пропажи хватятся?
Алексей пожал плечами.
— Тут или голова в кустах, — сказал он, — или слава великая. Сыщу княжну — так про медальон никто и слова не молвит. А ежели на пути её поисков сгину — так костям моим белым всё едино будет, когда к ним придут за похищенное стыдить.
— Разумно, разумно, — сказал Баламут с набитым ртом.
— Осталось только найти её, собственно, — вздохнул княжич. — Но раз ты со мной на этом пути, так оно попроще будет. Со всеми напастями справимся. И со змеями и с ведьмами, и любой нечистой силой, что у нас встанет на пути. Побьём всех и княжну сыщем, пусть даже и тысячу лет в пути в этом проведём, да?
Баламут закашлялся.
— Уже потихонечку начинаю жалеть о своём поспешном решении вернуться. Опрометчивое оно какое-то было. Не подумал я, что с полпути возвращаться примета плохая. В народе говорят — к неприятностям. Народ мудрые вещи всегда говорит, на ерунду всякую слов не тратит. Предлагаю, поэтому, просто махнуть рукой на всех этих королев, принцесс и княжён разом. Вернёмся в Псков, будем сидеть там, да не тужить. Ты князем станешь. Я твоим воеводой. Распивать медовуху будем. В шёлк кутаться, да жемчугом кидаться. Или чем вы там, князья, занимаетесь обычно.
Алексей засмеялся.
— Княжье дело — труд тяжкий.
Баламут махнул рукой, не дав ему договорить.
— Зная я эти ваши труды, да проблемы. Всех бед и забот только что и выбирать, чего вечером трапезничать станете — кабанятинку или оленину? Чем запивать? Вино ромейское? Пиво хазарское? Может, водой родниковой? Выбор сложный, лоб покрывается испариной, мышцы сводит от натуги. Да-да, с таким не каждый справится, понимаю.
— Не так всё! На князе лежит труд следить за своим народом, оберегать его от бед и забот! Чтобы лиходеи на дорогах не водились. Чтобы степняки с востока не набегали, да людей в полон не уводили. Мы воины, и жизнь свою кладём, чтобы защищать простой народ! Не каждому это по плечу.
— Не каждый справится с тем, чтобы в шахте серебро добывать или в поле за лошадью с плугом ходить, — сказал Баламут. — Сидеть виноград кушать, а после того пальцем с золотыми перстнями махать, выбирая, куда дружину направить — тут любой сгодится.
— Ты совсем ничего что ли про княжеские заботы знать не знаешь? Ни про войну, ни про хозяйские дела, ни про политику? — спросил Алексей.
— Вся политика это развлечение для детей младшего возраста, — отмахнулся наёмник.
Княжич плюнул со злости.
— Мелешь, сам не зная что.
Баламут ехидно засмеялся.
— Ладно, ладно, ваша княжеская светлость. Не велите казнить, дурака неразумного. Ничего в ваших делах я не понимаю, но очень благодарен, что защищаете меня от всяких бед и невзгод.