Плавая по просторам своей памяти, Леонид Степанович не заметил, как исчезла солнечная полоска между гардинами и комната совсем погрузилась во мрак. Иващенко неуклюже потянулся, сел и, упершись локтями в колени, зажал тяжёлую голову в просторных ладонях. Так и не получилось избавиться от хандры или, как сейчас стало модным говорить, от депрессии. Не хотелось нести её домой и делить с близкими. Мужчина встряхнул головой, хлопнул себя по коленям и с усилием встал. Выглянув в окно, он увидел ту же улицу, но уже разукрашенную сумерками в нежно-голубой, почти неоновый свет. Это время суток всегда его поражало. Он чувствовал себя более уязвлённым и разбитым, чего нельзя было сказать о природе. Весь двор как будто обновился. Погружённый в голубую дымку, он выглядел опрятным и загадочным. Мужчина стоял у окна и смотрел в одну точку. На дороге нарисовалась влюблённая парочка с сигаретами в руках. Парень в плоской кепке и с планшетом на спущенных неопрятных штанах практически висел на рыжей худой девчонке, одетой в кофту и узкую, еле прикрывающую попу, юбку. Они рухнули на скамью и стали громко смеяться. Потом парень притянул к себе рыжую, засунул руку под яркую кофту и жадно прилип к её худенькой белой шее. Леонид Степанович смотрел на это безобразие и кривился. На шее и лице расплывались розовые пятна, будто это он сам участвовал в «неподобстве». «Вот вам и демократический социализм. И это наша смена, наша опора!» – грустно думал он, закуривая сигарету из новой пачки. Иващенко открыл окно, облокотился на подоконник и с удовольствием выпустил густую струю дыма. Парочка, потревоженная неожиданным звуком, встрепенулась и с удивлением вытаращилась на нежданного гостя.