е заигрываю, я подыгрываю тебе в твоём желании понравиться! А это две большие разницы, друг мой. – Ну, то, что ты хорошо чешешь языком, я в курсе… За это и уважаю… – Ну и ладненько. Разрешите откланяться, ваше обжорство, – бармен поклонился и пошёл к прилавку. – Смешной он, – сказала Женя, – оригинальный типаж. – Ещё бы! Отсидел три года за кражу. Пока сидел, книжки читал до умопомрачения. Вышел, поступил в универ на заочный. Исторический факультет. А здесь подрабатывает. У нас с ним общий интерес – исторический. Я тоже люблю в прошлом покопаться. Так что Вертер – типаж ещё тот! – Да, это вызывает уважение… Ну, а ты? – Что я? В тюрьму не хочу, – попытался пошутить Сергей. – Это не смешно! Что ты собираешься делать после школы? – Наверное, в горный пойду. – Тебе правда этого хочется? – Скорее всего, нет… Но туда все пацаны идут. И мать этого хочет. – Почему? – было видно, что девушка проявляет неподдельный интерес. – Потому что, Женечка, стране нужны инженеры, а не учителя и политологи. И страна это ясно показывает на денежном эквиваленте в виде зарплаты. Если хочешь хорошо жить, иди в инженеры или экономисты. – Но если у тебя к этому не лежит душа? Ведь профессия – это на всю жизнь. Ты только вдумайся, Серёжа, на всю жизнь. – Она смотрела на него своими серыми влажными глазами и заставляла бешено биться сердце. Он жадно вдыхал сладковатый, еле уловимый аромат, исходивший от неё, и наслаждался. Ему было сейчас абсолютно всё равно, о чём она говорит, лишь бы говорила, лишь бы смотрела, лишь бы была рядом… – Серёжа, ты слышишь меня? – она дотронулась до его руки, видя его «заблудившийся» взгляд. Он перехватил её руку и спрятал в своих ладонях. Он почувствовал, как она вздрогнула и напряглась. У неё была совсем маленькая, как у ребёнка, ладошка. – Серёжа… Мне, наверное, нужно уже идти домой. Парень освободил её руку и попросил счёт. Полдороги до её дома они шли молча. Он искоса смотрел на её полуопущенные веки, небольшой носик, пухлые губки и наслаждался. Она чувствовала его ненасытный взгляд и сжималась, как черепашка в своём панцире, боясь выглянуть наружу. – Не смотри так, – наконец попросила она. – Как так? – Ты знаешь… Ты меня пугаешь… – Ну, прости… Этого я хотел меньше всего… Я же не маньяк какой-то! – Нет, ты меня по-другому пугаешь… Я, я,…Ну, не важно… Ты прости, что я такая… – Ты самая лучшая, – вдруг оборвал её Сергей. – Ты самая лучшая во всём мире. – Он слышал свои слова и не верил, что это он их произносит. Он, Лука, сейчас верзёт всю эту романтическую чушь! И самое страшное, что он действительно верит в то, что говорит. Женя остановилась и подняла на него глаза. Как можно устоять против таких глаз? И зачем? Он наклонился к ней и еле коснулся её щеки. Как по взмаху волшебной палочки, её лицо вспыхнуло пламенем, а губы стали пурпурно-алые. Он хотел поцеловать её ещё раз, но она быстро сделала шаг назад. Он видел, как она дрожит, и понимал, что это не от холода. У него самого эта сладкая дрожь разрывала внутренности, пыталась вырваться наружу и утолить незнакомую жажду. – Вот мой дом, – тихо сказала она. – Я вижу, – Сергей протянул ей футляр со скрипкой. – Я пойду…Я пойду… До свидания… – было видно, что она борется с тем же чувством, что и у него. Она не хочет ему поддаваться. Вернее, хочет. Но не сейчас, не сегодня, не в эту минуту. Хочется потянуть это первое ощущение любви. Растянуть его на часы, на дни, смакуя медленно, как сладкий леденец. – Я завтра снова за тобой зайду в музыкалку… и… Ты пойдёшь со мной в кино? – вдруг спросил он. - В четверг, на вечерний сеанс? – Но это на восемь часов? Боюсь, что меня не отпустят с … – Приходи с подружкой, – Сергей понял, что она хочет сказать. – А я тебя буду ждать возле кинотеатра. – Я не знаю. Нет, я хочу, правда, но… Я попробую. Вдруг она подошла к нему и, приподнявшись на цыпочках, поцеловала в губы. Сергей не успел опомниться, как она уже была возле подъезда. Возвращаясь, он чувствовал, как пылают его губы, и несказанно радовался этому. Он притрагивался к ним пальцами и улыбался. У своего дома Лука застал Андрея. Тот сидел на лавочке и щёлкал семечки. – Где ты лазишь?! – накинулся Дрон на друга. – А что такое? – возмутился Сергей. – Бежим в среду, в шесть. Стрелка у фонтана. Нам ещё сифоны делать, погнали в контору. – А кто решил? А сходка? Что-то я не врубаюсь, Дрон. Какого лешего? – Что ты не врубаешься?! «Петухи» совсем охренели! Ты им хочешь этот беспредел простить?! Они Бендера поломали, Жору спалили, ментов навели! Не слишком ли много для одного дня? – кипел Дрон. – Подожди, подожди, кто это тебя так накрутил? – Сергей говорил быстро и тихо. – Ты что, Дрон, не понимаешь, что это гонево! Кто-то нами играет, дружище. Не ведись на эту туфту! Ты же умный пацан! Включи мозги, в конце концов! – Ты о чём, Лука? – оторопел Дрон. – Мне и мамкин хахаль ещё на выходных сказал, что разборки на этой неделе будут, только он не знал, в какой день. Видишь, теперь мы знаем, что в среду. Он попросил меня туда не ходить. Сказал, что-то тут не чисто. – А откуда он узнал? Это он Жору того… – Говорит, что не он, а Козлец… – Кто?! Что ты верз… – Это лейтенант, он обыском занимался. Eму кто-то позвонил и рассказал про Жору. Иващенко тоже думает, что нас специально лбами сводят. Зачем ему это мне говорить? Думаю, он не врёт… А ещё… Сказал, чтобы я Лютого остерегался. Он может меня под шумок того… Андрей смотрел на друга округлившимися угольными глазами, приоткрыв рот. – Я знал, что ты ему не симпатичен, – Дрон пришёл в себя, – но чтобы до такой степени, это «иншульдигум». Твоему следоку будем говорить? – Нет, конечно, ты что, гонишь?! Сами справимся. Не хватало еще с ментами связываться! – Тогда что будем делать? Лука вздохнул, обнял друга за шею и с усмешкой сказал: – Сифоны, что ещё?!