ы заказать кенту сигареты, их нужно знать, не так ли, Дрон? – Лука посмотрел на друга, и тот с ним согласился, утвердительно покачав головой. – Ну, вы реально достали! Ты часом не приболел, Лука?! Откуда я помню такие мелочи?! – глаза Бендера забегали, он замялся, повернулся назад и, тут же объявив, что ему нужен Сало, направился к последнему. – Какого ты пристал к нему с этими сигаретами? – удивлённо спросил Дрон. – Да так, мне нравится, когда он злится, – ответил Сергей, а сам подумал: «Бендеру есть что скрывать». В эту минуту стало тихо, как по команде. К толпе приближался Чекист. Вид у него был понурый, не обнадёживающий. Он подошёл к Лютому и шепнул ему что-то на ухо. Руль развернулся к присутствующим и, прищурив глаза, пристально обвёл толпу недобрым взглядом. – Короче, пацаны, расклад такой… «Петухи», судя по всему, зассали и навели ментов. Чекист их видел. Они по кушарям прячутся, – Лютый хмыкнул и смачно сплюнул. – От уроды конченые! «Петухи» по своей породе говнистой думают, что мы тоже зассым и не пойдём на них. Может, так ещё кто-то думает?! – руль на последнем слове повысил голос и стал пристально всматриваться в толпу. – Ты чё, Лютый! Зачем обижаешь нормальных пацанов? – послышалось из толпы. – Простите, пацаны, – выдохнул главарь. – Не в обиду. Короче, несмотря на этих пиндосов в кустах, мы сегодня из пидоров дух всё же вышибем! Они, суки, совсем страх потеряли: второй раз за неделю легавых наводят! Нужно проучить падлов. А менты пятак сунут – и им достанется! Волыны налево! – Опять на холостых махаться?! Я с волыной пойду! – крикнул Мелкий. – Они всё время ментами прикрываются, знают, падлы, что без железа будем! – поддержал его Маня. Несколько голосов наперебой подхватили заданный Мелким протест. – Смотрите, дело ваше! – улыбнувшись одними глазами, сказал Лютый и шагнул вперёд. Толпа загудела, как улей. Напряжённые, суровые лица устремились в сторону места скорой битвы, пытаясь предугадать развитие событий. Кровь закипала, неслась по молодым венам, бурлила и нагоняла будоражащий адреналин. На этом клочке зeмли его скопилось так много, что, казалось, аcфальт под ногами движется в такт сердцам. От переизбытка острого чувства кружилась голова, сбивалось дыхание и потели ладони. Лука посмотрел на Андрея. Он нервно кусал губы, а его щёки горели от возбуждения. Сам же Сергей ощущал странную мелкую дрожь во всём теле. Тошнота монотонно, накатами подходила к самому горлу и тут же устремлялась вниз. Он реально чувствовал страх. Он ощущал его дыхание где-то совсем рядом. Жилет Иващенко не помогал расслабиться, а, наоборот, раздражал совесть, которая, не унимаясь, грызла парня изнутри. Лука повернулся и провёл взглядом по возбуждённым лицам товарищей. Что они чувствуют? Неужели тот же страх, что и он? Или, может, это только он слабак? Он самый настоящий чухан! Идёт и жуёт сопли! Мало того что повёлся на этот жилет, так ещё и за свою шкуру трясётся! Раньше такого не было. Даже в первую свою вылазку ничего подобного он не ощущал. Был кураж, интерес, небольшая паника, но страх – нет, разве что совсем немного. Всё дело в том, что сегодня он знает точно, будут целиться в него. Может, это всё пустой трёп, очередная провокация, чтобы вселить раздор в их ряды? Лука вспомнил еле уловимый довольный смешок Лютого. Луку передёрнуло. Он впервые разрешил пацанам брать с собой оружие, несмотря на то, что точно знал: менты их поджидают. Опять совпадение?... Нет, и Сергей это чувствовал каждой своей клеткой… – Сейчас разорвём пидоров! – Чебурек выкрикнул возле самого уха, Лука вздрогнул. Он посмотрел на мелкую фигуру в огромном кожухе с лицом, искажённым то ли смелостью, то ли страхом. Юноше пришло на ум, что эти два понятия настолько близки, что иногда невозможно разглядеть разницы. Было видно, что Чеб борется с похожей на его, Луки, дрожью. Он тяжело дышал, нервно улыбался и все сплёвывал пенистую слюну. Вдруг толпа вздрогнула, накренилась и подалась вперёд. Улей устремился к месту назначения ещё быстрее. Парни шли размашисто, широко ступая и выбрасывая ноги. Вечернюю тишину быстро заполнил ровный грохот и позвякивание оружия и арматуры. Вдали показалась стена неприятелей. Она росла быстро, на ходу вырисовывая силуэты, похожие на те, что сейчас выстукивали по асфальту. Вдруг где-то из зарослей послышался глухой громкий голос, который почти любезно попросил прекратить запланированный акт насилия. «Голос из трубы» подействовал прямо противоположно своему призыву. Толпа развеселилась и прибавила шаг. «Вражеская» стена всколыхнулась и тоже пошла навстречу. Иващенко, расположившийся на противоположной от Козлеца стороне, видя, что тот, кроме болтовни по рупору, дальше не продвигается, вспотел и покраснел. С каждой секундой в нём росли недоумение, страх и злость. Интуиция капитана кричала в набат и призывала не выжидать больше, а действовать своими силами вопреки… Именно вопреки… Это до оскомины во рту знакомое слово! Леонид Степанович всю свою жизнь построил из таких «вопреки», а не «потому что». Всё время он старался и старается кому-то что-то доказать. Вопреки родительским советам, вопреки преподавателю, сплетням, начальству, вопреки приказам. Может, с ним не всё в порядке, если ему приходиться всё время бороться? Теперь Лука идёт в этой несуразной фуфайке в толпе жестоких подростков вопреки настояниям Иващенко, просьбам матери и нравоучениям комсомола. Почему они не могут жить по-человечески? Просто потому, что жить прекрасно? Сиплый голос из рупора снова нарушил тишину и тут же утонул в рёве двух бригад, шедших друг на друга. – Короче, ждать больше нет времени! – крикнул Иващенко, обращаясь к своим подопечным. – Нужно идти, иначе жертв не избежать! – Но, Степанович, – голос молодого помощника дрогнул, – вы видите, сколько их? А нас только шестеро! Они же нас раздавят! Почему товарищ лейтенант со своим ОМОНом не наступает? – Не знаю, Лавренко, не знаю! А чтобы не раздавили, будешь кулаками мотаться. На крайний случай есть оружие. Пули хоть и резиновые, а бьют хорошо, мало не покажется. – Нужно идти, капитан, а то пацанва совсем звереет, – сказал тихо, но уверенно Славик Дрозд, следователь из соседнего отдела. От него резко повеяло спиртным. – Мои хлопцы готовы. – Я вижу, что и ты готов! – рявкнул капитан. – Перестань! После работы по стопке накатили для нервного расслабления. – Ладно, пойдём. Шесть человек вынырнули из-за здания спортивного комплекса и направились наперерез бунтовщикам. Козлец, наблюдавший за происходящим из-за густых кустов, поменялся в лице. Он метнул злой взгляд на сержанта, но тот только сдвинул плечами. ОМОН, уже подъехавший и топтавшийся на месте, ждал распоряжения ввязаться. Но этого никак делать было нельзя. Мужики по-быстрому разберутся с хулиганами – и к себе на пункт. А там отгрузка ещё не закончена. Поэтому Козлец и тянул. Ему не впервой было проделывать подобные операции. В первый раз совсем обошлось красиво. Пацаны побили друг другу рожи, поломали рёбра и челюсти, а потом закон в лице Козлеца вмешался и навёл порядок. Да ещё какой! Половину в кутузку, половину по больницам – и благодарность от начальства за стратегически правильное решение. Верно сделал, что сразу не полез. Теперь будут знать, бегуны чёртовы, как порядок нарушать. Набили друг другу рыла, так что юшка красная текла, – и в кутузку. Пусть ненадолго, но за решёткой всё же поостыли, посидели, помаялись. А кому переломы достались, тот надольше запомнит, как спокойствие граждан баламутить. Эта операция была четвёртой, и всё по тому же сценарию. Бегуны при виде милиции огнестрельное оружие тут же сбрасывали и дрались на кулаках. Никому не хотелось загреметь в колонию на долгое время. И теперь было бы так же, но… Этот ушлый капитан со своей бабой! За пасынка ратует! Пришёл спасать! Козлец смотрел на шестеро мужчин, которые, перегородив собою движение бригад, застыли в ожидании. – Товарищ, лейтенант, нужно помочь, что ли? – робко сказал сержант. – Что ли! – рявкнул на него Козлец. – Кто их просил вмешиваться? Срывают мне операцию! Выперлись туда, вот пусть теперь и выкручиваются! Иващенко заорал во всё горло: – Немедленно остановитесь! Приказ! Прекратить движение! В противном случае мы будем вынуждены открыть огонь на поражение! – Слышь, Лука, вон твой как заливает! Огонь на поражение! – заржал Бендер. – Товарищ, лейтенант, – двое из ОМОНа подошли к Козлецу, – может, вмешаемся? – Нет, не время! Я скажу, когда… – Но ведь постреляют пацанов. И нашим достанется! – Товарищ Крупьяненко, соблюдайте, пожалуйста, субординацию и дисциплину, а то мне придётся доложить кое-кому о вашей низкой квалификации. Крупьяненко поджал губы и отошёл в сторону. Иващенко продолжал драть горло, но его голос всё больше утопал в гуле, приближавшимся с обеих сторон. Стена серой массы с озверелыми лицами подошла почти вплотную к редкой шеренге милиционеров и остановилась. Другая бригада подходила сзади. – Товарищ капитан, подвиньтесь, по-хорошему просим, – скалясь, сказал Лютый. – Слышь, Лука, смотри, папашка пришёл за тобой, домой хочет забрать! – вся толпа громыхнула хохотом. – Вадим Лымарь, – спокойно и уверенно сказал капитан, – сегодня праздника не будет! Я вас по-человечески прошу разойтись. Подумайте о своих родителях, о себе, в конце концов. – Начальник, кончай читать мораль! Не сейчас! Если хочешь, мы к тебе завтра подкатим, и ты поупражн