О луне, парабеллуме, Томасе Грейче и скуке
На улице было настолько тихо, что можно было услышать лёгкую музыку ветра. Он играл с поредевшей листвой на деревьях, заставляя её монотонно шуршать и, вальсируя в струях воздуха, планировать вниз. Угольное небо тысячей блестящих глаз смотрело на две странные фигуры, медленно снующие взад и вперёд. Серебряный блин луны как нельзя лучше освещал место недавних событий, помогая полуночникам и их дрожащим фонарям в поисках заветной улики. – Ну, вот, – скрипнул голос криминалиста. – Гильза. – Он вертел найденный предмет в руке, подставляя его под серебро лунного освещения и своего фонаря. – Гильза бутылочной формы, что по сути может рассказать немало. – Старая. Видно, без Жоры здесь не обошлось. Нарыл, падло, на полях боевой славы. – Иващенко стоял рядом и смотрел на находку. Вот и материал для экспертизы. Ну, Викторович, если есть гильза, значит, есть и пуля. – Абсолютно точно. А значит, есть и оружие. – Без сомнения, – улыбнулся капитан. – Твоей логике можно позавидовать. – А то, что на полях боевой славы, тоже верно. А ну дай свою сплющенную! Иващенко протянул криминалисту кусок смятого свинца. Тот покрутил его в пальцах под лучом фонаря, а потом поднёс к носу и, закрыв глаза, начал внюхиваться. – Ну, что, нанюхал оружие? – хихикнул Иващенко. – Знаешь, капитан, эта твоя пуля и эта гильза являются частями одного патрона. Может, не совсем одного, но идентичного, это точно. Стопроцентно смогу сказать после экспертизы. Хотя… Ладно, к делу, – криминалист вдруг встрепенулся, его глаза засверкали интересом, лицо посветлело, и он заговорил быстро и деловито. – Значит, так. Когда ты валялся на земле и слышал три выстрела, ты был примерно в этом месте? Правильно? – Михаил Викторович указал на асфальт возле бордюра, а капитан утвердительно кивнул головой. – Правильно. Гильзу мы нашли вод здесь. Ты говорил, что выстрелы были совсем близко. По пуле, вытащенной из бронежилета, и гематоме на теле юноши тоже видно, что стреляли с достаточно близкого расстояния. Гильза, отлетая, ударила стрелявшего, скорее всего, в лицо. – Заметив удивлённый взгляд Иващенко, криминалист поспешил объяснить. – На крае гильзы есть запёкшаяся кровь. А так как все части тела, не считая головы, закрывала одежда, то, следовательно, можно предположить, что гильза попала или в лицо, или в шею. Теперь… – Он сделал несколько шагов в направлении к парку и устремил свет фонаря на асфальт. – Давай, Леонид Степанович, напрягай зрение. То, что мы ищем, должно быть где-то здесь. Раз парень свалился на тебя с этой стороны, значит, ствол направляли в эту сторону. Можно предположить, что тот, кто стрелял в твоего Серёгу, промахнулся, или ему в этой суматохе просто помешали – и он попал в другого. А два другие выстрела словил Лука. – Казалось, что криминалист разговаривает сам с собой. – И это мы можем легко доказать, поговорив с бедолагой. – Его ещё найти надо. – Да что его искать? Он в той же больнице, что и Лука. Его привезли двадцатью минутами раньше. Ему повезло меньше, чем твоему Серёге. Перелом бедренной кости. А это уже не шутка. Богдан Миша зовут. Конечно, пуля, раздробившая ему бедро, нам ничего не даст. Но это и не важно, теперь у нас есть гильза. Это нужно только для того, чтобы доказать, что она была «сестрой» твоему смятому куску. Но сейчас у парня лихорадка. Как попустит, операцию сделают, и тогда… – Есть! – вдруг вскрикнул Иващенко. Михаил Викторович подскочил на месте и выронил фонарик. – Ты меня так заикой сделаешь! Злякав!... Фу на тебя! Вот и чудненько! То, что и требовалось доказать! – довольно заключил Чижов. – А что требовалось доказать? – на этот раз тихо спросил капитан. – Калибр – 9мм. Маркированная…Мда… Кольцевая накатка на головной части пули и даже лак, так… постой-ка, фиолетовый, ну да, даже уцелел. Значит, мы имеем гильзу бутылочной формы и пулю с характерной оживальной формой, то есть обтекаемой, конусовидной. Конечно, всё это неприлично старая история, но всё же… Видно, что стальная оболочка её была лакирована томпаком. Отсюда характерный жёлтый цвет. Вот и сложился наш патрончик, – криминалист содрогнулся от внутреннего удовольствия и улыбнулся. – Томпак. Разновидность латуни. Смесь девяностопроцентой меди с десятью процентами цинка. Он обладает высокой пластичностью. Подумать только, я ещё что-то помню, – гордо сказал Иващенко. – Вот вам и ответ! Si vis pacem, para bellum! – продекларировал криминалист, подняв указательный палец вверх. Другими словами: хочешь мира – готовься к войне! – Это всё, конечно, очень познавательно и театрально, но всё же хотелось бы немного ближе к теме. – Куда ещё ближе, дорогой мой Леонид Степанович. Пистолет, из которого были выпущены пули – всем известный старый «Люггер». Или, как его еще называют, «Парабеллум». Название от латинской пословицы. …Готовься к войне… Пара-беллум. Правда, красиво?! – Умопомрачительно! Значит, я прав. Без дяди Жоры не обошлось. Только он мог выкопать эту немецкую пакость из-под земли. – Зачем Вы так об оружии? Это своего рода шедевр! Но Вы совершенно правы, пистолет был на вооружении в Великой Отечественной войне и производился до 1942 года. Потом его сменил «Вальтер». Главное достоинство – высокая точность стрельбы, достигаемая за счёт удобной анатомической рукояти, большого угла наклона и лёгкого спуска. – Да уж, – вздохнул Иващенко. – Любимое оружие Майкла. – Кого? – Одного детектива из романа Томаса Грейча «Хейзи, револьвер и гангстеры». Интереснейшая вещь. – Удивляюсь я тебе, Викторович. И когда ты всё успеваешь? – А чему удивляться? Я предоставлен сам себе, сам определяю, что мне делать и когда. – И не скучно тебе так жить? – Скучно? – искренне удивился криминалист. – Конечно, нет. Скучно, капитан, когда ты вынужден делать то, чего не хочешь делать, но всё же обязан. Или когда живёшь бок обок с людьми, которые тебе не интересны. Когда тратишь уйму времени и нервов на то, чтобы эти люди не разочаровались в тебе. Это скучно… Ну, сейчас не об этом, тем более что у каждого из нас своё понимание бытия, а отсюда и быта. – Это камень в мой огород? – Иващенко прозрачными глазами сверлил собеседника. – Ни в коем случае, капитан. Это просто моё понимание. – Понимать – это одно, а жить в ладу с этим пониманием – совсем другое, – спокойно сказал Иващенко. – Есть такие вещи, которые от нас не зависят. – Нет, нету. И в этом, прости, но я убеждён на все сто. Конечно, если не считать рождения, болезни и смерти. И то в первичном их понимании. Высчитывая дни, можно избежать беременности. Имея силу духа и огромное желание жить, можно побороть болезнь. Не бегая, как эти бегуны с оружием, можно уйти от смерти. – Но можно переходить улицу на зелёный цвет и попасть под колёса какого-то сумасшедшего. Или залететь от того, что презик порвался. Нет, Ви