- Больше похоже, что ты свою собственную историю рассказал, - отозвался Генри.
- Вот уж нет, - отрезал Блонди. – Моя история в тысячу раз интереснее, чем история нашего Хрюшки.
- Да мы её даже не знаем, только твои бредни.
- Чего тут знать? Я уже рассказал. Хрюш, так всё и было? Признавайся давай.
- Отстань.
- Отстану, только если ты пообещаешь хотя бы десяток своих будущих наследников назвать Томасами, в честь твоего старого доброго друга – меня.
- Доставай вон Генри, пускай он рассказывает, как здесь оказался.
- Что же, раз ты такой любитель переводить всё на друзей. Давай, Генри, подай хороший пример. Расскажи, что за ужасная напасть приключилась с тобой, что ты дошёл до жизни такой?
Генри помолчал минуту, собираясь с мыслями. Стоит ли вообще рассказывать этим двум мутными типчикам про свои злоключения? Осторожность подсказывала ему, что лучше бы помалкивать, как оно всё было на самом деле, да насочинять чего-нибудь поубедительнее, но поскучнее. Мол, я простой крестьянский сын, устал бегать за плугом, сейчас вот пришёл в большой город забивать большие деньги. Только стоит ли начинать всё с очередной лжи? После тяжких последних дней бегства, хотелось хоть с кем-то побыть искренним и поговорить по душам.
Сначала медленно и мучительно, будто выдавливая из себя по капле, он начал свой рассказ. Как жил в родном городе, про родителей и их трактир. Про то, как всегда болел карточной игрой. Как долго копил вступительный взнос на Большую игру. Когда же разговор зашёл об обстоятельствах его побега из родного Сен-Мари, в нём снова взяла верх какая-то помесь из осторожности и попытки избежать неприятных воспоминаний. Поэтому он скомкал рассказ, обрубив на полуслове. Сказав только, что на игре ничего не вышло и пришлось ему уходить куда глаза глядят, ибо в родном городе ему ловить уже ничего не оставалось.
- О-го-го, интригует, хотя ничего не ясно, - сказал Блонди. – Только вот в толк взять не могу. С такими-то талантами к карточной игре, чего бы снова не заняться этим? Зачем прозябать в этом клоповнике вместе с нами, балбесами?
Генри покривился.
- Да меня сейчас при одной мысли только о картах в дрожь кидает и тошнит жутко. Я за карточный стол не вернусь – посреди игры в обморок упаду, ничего другого не жди. Был мой талант, да весь кончился, я все свои умения проиграл вместе с золотом в одну ночь.
- Э-хе-хе. А ведь могли бы озолотиться, коли не врёшь про свои навыки. Ты бы в карты в играл, а я бы был твоим гильд-мастером. Делили бы барыши поровну, восемь долей мне, одна тебе. Хрюшу бы тоже в долю взяли, подтаскивал бы нам кубки с вином, чтобы посреди тяжёлой работы можно было промочить горло. Плюсом к тому – он одним своим видом привлекал бы к нам массу девчонок. Он тот ещё ловелас, я по глазкам его похотливым вижу.
- Чего ты пристал ко мне, балбес? – буркнул Хрюша.
- Нравишься ты мне. Полюбил тебя, как брата родного с первого взгляда. Видишь, Хрюша, какой интересной жизнью живёт твой братишка Генри? Давай, теперь твоя очередь, рассказывай, что с тобой-то приключилось, дружок?
- Не приставай ко мне, никакие мы не друзья. Ты мне спать мешаешь.
Хорхе демонстративно отвернулся на другой бок и накрылся с головой одеялом.
- Так ты ещё и хранишь в своей головушке какие-то жуткие тайны. Твоё прошлое покрыто мраком. А я страсть какой любопытный. Хлебом не корми, дай какой-нибудь секретик узнать.
- Ты вот мне вообще не нравишься, ты меня утомил и спать не даёшь.
- Эх-хе-хе, - вздохнул Блонди. – Разве так общаются с друзьями? Мы с Генри к тебе со всем открытым сердцем, а ты от нас отворачиваешься. Плюёшь в протянутую руку дружбы. Посмотри на Генри, он уже почти плачет от обиды. Разве это вежливо? Нам втроём здесь бок о бок, может, всю жизнь работать. Ты же не хочешь, чтобы твои старые друзья Томми и Генри только на смертном одре узнали, какую интересную жизнь прожил их верный приятель Хрюша? Ну, давай, не томи, рассказывай…
Глава 5 Хрюша
В библиотеке церкви всегда было хорошо и уютно. Солнечные лучи мягко пробивались сквозь цветные витражи, высвечивая призрачные клубы пыли, поднятые перелистыванием тяжёлых старых фолиантов. Мягко поскрёбывали перья писцов, шелестели страницы. Хрюша сидел за очередной книгой, повествующей о том, как пятеро великих богов создали землю и людей, чтобы те могли их славить, когда в скриптории послышался тихий шёпот.
— Хорхе? Хорхе, где ты, сын мой?
— Здесь, отец.