Фред достал из-за пазухи складной нож и быстро разрезал три верёвки. Потирая руки и толкаясь в дверях, друзья поднялись из подвала наверх. На улице стояла глубокая ночь. И после памятного столпотворения в день казни, город казался полностью вымершими.
— Что будем делать? — спросил Генри.
— Давайте-ка для начала уйдем от этого чёртового дома, как можно дальше, пока наш доходчивый лектор не передумал о втором шансе, — сказал Хрюша.
Друзья заспешили прочь по дороге.
— Что будем делать, раз ты наобещал ему алмаз?
— Ну, а в чём проблема, будем искать алмаз.
Хрюша остановился, как вкопанный.
— Подожди. Ты что, хочешь сказать, что это всё было серьёзно? Ты это не выдумал, что спасти наши шкуры? У тебя правда был алмаз размером с кулак?
— Ага.
— Так это всё правда? В самом деле? По-настоящему?
Блонди гордо выпрямился и упёр руки в бока.
— Если ты не заметил, дорогой друг, я всегда говорю правду. Мои слова кристально чисты, как родниковая вода.
— Да вся твоя жизнь большой обман природы, как безголовое создание может дожить до таких лет! Где сейчас алмаз?
— Как — где? В той чёртовой повозке, которую Гвардман забрал себе. Думаешь, почему я просил его оставить бедному извозчику эту несчастную телегу? Я запихнул камень под гнилую доску козел и надеюсь, что он всё ещё там.
— Надеешься? — Генри схватился за голову. — Как мы найдём эту телегу? Это если она всё ещё существует, её не разломали на дрова, не бросили в лесу и ещё тысячи «если». Проще иголку в стоге сена найти.
Блонди беззаботно пожал плечами и сунул руки в карманы.
— Ну а что нам остаётся? Можем, конечно, продолжать ныть, но мы всё ещё живы, а это самое важное.
Глава 19 В погоне за алмазом
Только когда город скрылся из виду, друзья чуть сбавили скорость шага. Никому не хотелось признаваться в этом, но это было поспешное трусливое бегство куда угодно, лишь бы подальше от Билла Мясника. Первым заговорил Хрюша. Потёр лоб, наморщил лоб так, что по нему побеждали глубокие складки, тщетно пытаясь собраться с мыслями.
— Я даже придумать не могу, с чего нам следует начать.
— Зато я знаю, — сказал Блонди. — Генри, брат мой, у тебя деньги остались или ты выкупил наши жизни ценой всего, что было?
Генри залез в карман и достал золотую монетку
— Последняя.
Блонди вздохнул.
— Да, ты смотрю, не скупился. Ладно, и этого нам хватит с головой. Пойдемте-ка выпьем, только подальше от этого города. Есть мнение, мы здесь очень нежелательные персоны с недавних пор.
В напряженном молчании они шли несколько часов, пока им не повстречалась первая придорожная таверна со светящимися окнами. Хозяин её, коренастый и плоскоголовый, напоминающий скорее подозрительный табурет, нежели человека, весьма настороженно отнёсся к ночным гостям. Выглядела троица, надо отдать должное, препаршиво. Генри в грязной и изодранной рясе священника. Взлохмаченный, с какими-то листьями и ветками в волосах Блонди, и Хрюша, который, судя по внешнему виду, полз сюда ползком по грязной дороге. Когда Генри показал трактирщику золотую монету, тот подозрительно скривился и долго пробовал её на зуб, крутил и вертел, разглядывая под каждым углом. Позвал жену, напоминающую уменьшенную копию его самого, отчего закрадывались мысли об их родстве, и та повторила все манипуляции. Когда же их немой суд окончился и монета, очевидно, была признана настоящей, отношение их резко изменилось. Парней, как самых желанных гостей усадили за стол и по такому торжественному случаю даже смели с него крошки и грязь, вытерев давным-давно засохшие пятна алкоголя. Трактирщик с поклонами убежал за едой, а его жена мигом принесла три кружки пива, в знак особого расположения — даже в чистых бокалах.
Блонди, шумно глотая, вылакал в один присест пиво, хлопнул себя по животу и отрыгнул. На лице его было написана эйфория блаженного, не ведающего горя.
— Эй, красавица-хозяюшка, ещё пиво. Давай неси сразу целый кувшин, золотце моё! — крикнул он трактирщице и повернулся к друзьям с тем же дурным выражением счастья на лице.
— Я вам так скажу, дружочки-пирожочки вы мои. Лучшее пиво в твоей жизни, это то, которого могло и не быть, но вот оно.