Старик мерзко захихикал.
— Но ты неудержимо шел навстречу своей гибели. Ты отослал прочь своего охранника и добился-таки ее поцелуя. Откуда тебе было знать, что любовная страсть выпускает демонов, живущих в душе Тангуль, из-под контроля? Бедная девочка не могла сопротивляться своей природе, к тому же ты действительно сумел покорить ее сердце! Она укусила тебя, и тут на нее набросился твой телохранитель.
«Аббас, — подумал Влад, — его звали Аббас...»
— Биться с ним Тангуль не хотела, — ворчливо продолжал Синбэд, — слишком уж он был силен и ловок. Но и бросить жертву, уже попробовав ее крови, она не могла. Поэтому ей пришлось перекинуть тебя через плечо, как делают горцы, когда крадут невест, и бежать со всех ног, подальше от твоего охранника.
«Аббас догнал бы ее», — хотел сказать Влад, но новая вспышка боли заставила его проглотить так и не сорвавшиеся с языка слова.
— Никто не может догнать «облачившегося в плоть», — словно прочитав его мысли, буркнул Синбэд. — Особенно если он только что глотнул крови. Твой телохранитель потерял ее из виду еще на том берегу Тунцы. Надо отдать ему должное, он тоже бегает быстро.
Влад, устав бороться с болью, прикрыл глаза.
— Так ты вновь оказался в моей башне, — торжествующе закончил Синбэд. — И это поистине сказочный дар, волшебный дар Аллаха! Тангуль не стала высасывать из тебя всю кровь, как она это делала с другими жертвами. Любовь! Какая глупость! Но именно благодаря этой глупости мне в руки наконец-то попал человек, зараженный Красной жаждой, с которым я могу делать поистине все, что хочу!
Старик подошел поближе к Владу и, протянув руку, нежно погладил его по щеке.
— Мой мальчик! Нас с тобой ждут удивительные открытия! Я сделаю из тебя совершенного бойца, чудовище, которое никто не сможет остановить! Если бы я только мог, я поцеловал бы тебя прямо в эти прекрасные, запекшиеся от крови губы!
В ноздри Владу ударил резкий, но очень манящий запах. Рот мгновенно наполнился слюной. Он через силу приоткрыл глаза — и увидел.
На пожелтевшем от алхимических снадобий узловатом пальце Синбэда, который все еще гладил щеку княжича, краснела свежая, сочащаяся кровью царапина.
Влад не успел ничего понять. Его голова сама метнулась вперед, зубы с костяным стуком клацнули совсем рядом с пальцем алхимика, успевшего в последний момент отдернуть руку.
— Отлично, — пробормотал Синбэд, глядя на княжича со смесью страха и восхищения. — Прекрасно, мой мальчик! Просто великолепно...
Он полез рукой за отворот своего грязного, засаленного халата. Нашарил там что-то — может быть, рукоять кинжала?
Влад рванулся и почувствовал, как вздулись и окаменели плечевые мышцы. Словно от одного только вида кровоточащей царапины его тело налилось яростной, неукротимой силой.
— Нет! — воскликнул Синбэд, отступая. В голосе его явственно слышался испуг, и это подстегнуло Влада, как подстегивает собак запах страха, исходящий от убегающего человека.
Княжич рванулся, чувствуя себя сказочным исполином. Боль в прокушенной шее по-прежнему оставалась с ним, но теперь он не обращал на нее внимания. Затрещали связывавшие его прочные кожаные ремни.
— А-р-р-р-а! — неожиданно для себя зарычал Влад, разрывая путы. Он освободил руки, вцепился в ремни, связывавшие щиколотки, рванул...
Свобода!
Он легким, пружинистым прыжком соскочил с кушетки и, оскалив зубы, двинулся на забившегося в угол алхимика. И вдруг по лицу Синбэда быстро, как метнувшаяся на добычу змея, проскользнула хитрая усмешка.
Старик выбросил вперед руку, которую держал за отворотом халата. Перед глазами Влада сверкнул какой-то серебристый предмет.
Влад почувствовал, что его взгляд неотвратимо притягивает к этому предмету. Желание разглядеть, что именно держит в руках Синбэд, пересиливало даже жажду крови.
Ему показалось, что в пальцах старика извивается толстый металлический червяк. Выглядел он отвращения живым, состоящим из множества мелких серебристых сегментов, которые то сокращались, то разбухали. А может быть, это была лишь иллюзия, и Синбэд сам шевелил предметом с ловкостью фокусника.
Жадно распахнутый рот червя тянулся к Владу, будто хотел вцепиться в тело княжича. Влад мог бы поклясться, что различает даже крошечные, но дьявольски острые зубы.
Княжич вдруг понял, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Да что там — рукой, он даже моргнуть не мог, словно невидимая гипсовая маска сковала его лицо. Ему показалось, что он весь превратился в один долгий немигающий взгляд, уходящий в черный туннель пасти червя.
— Так-то лучше, — сказал Синбэд ворчливо. — Теперь ты знаешь границы своей силы. Ни веревки, ни путы не могут удержать «облачившихся в плоть». Только стальные кандалы... или Пиявка.
Он покачал серебряного червяка перед лицом обратившегося в соляной столп княжича.
— С помощью этого предмета я буду держать тебя в повиновении. Как держал Тангуль, пока она не поняла, что я ей не враг, а благодетель. Когда-нибудь это поймешь и ты. А пока...
Он подошел к Владу и несильно толкнул его в грудь. Влад с ужасом почувствовал, что падает на пол — мышцы по-прежнему не слушались его, он не мог даже сгруппироваться, чтобы смягчить падение.
Удар о каменный пол вышиб из него дух. Алхимик подошел и поставил ему на грудь ногу в рваной туфле.
— Знай, свое место, раб, — со спокойным торжеством произнес он.
Глава девятая
1
Сабля тонко свистнула, и отрубленная голова гончей покатилась по каменному полю, разбрызгивая кровь. Тело сделало еще несколько шагов, пошатнулось на длинных ногах и рухнуло, забившись в агонии.
Влад Второй Дракул вытер лезвие о шкуру мертвой собаки. Его любимица Ласка, принесшая не один отличный помет, только что провинилась — зарычала на хозяина. Зарычала без причины — имейся причина, Влад, возможно, простил бы гончую. Но сейчас лишь кивнул слугам, тут же кинувшимся убирать труп, а сам направился в башню.
На душе князя было тяжело. Пришло время обратиться к дракону, потому что Влад не мог больше пребывать в неведении относительно сына. Вдруг турки уже убили его?! Он вспомнил, как сам в малолетстве сидел в заложниках в Буде, у венгерского короля Сигизмунда-Жегмонда... Но король был довольно добрым человеком — насколько добр вообще может быть король. Ведь именно он предал сожжению гнусных еретиков Яна Гуса и Иеронима Пражского, изрекавших хулу на церковь Христову.
А неверные — хуже собак, и им нельзя дозволять огрызаться даже по серьезным причинам. А если с княжичем что-то случится... О, что тогда сделает Влад!!!
Хотя, что он может сделать? Выступить против султана и, скорее всего, потерпеть поражение?
— Не надо спешить, не надо, — пробормотал князь, вынимая дракона. Прохладная фигурка удобно легла в ладонь, словно рукоять хорошего персидского кинжала. Князь закрыл глаза и замер, прислонившись к каменной кладке.
Он боялся.
Что-то не так было с металлической фигуркой, зажатой в руке. Не от Господа она пришла, а от дьявола, все чаще казалось князю. Не дурно ли он поступает, обращаясь к дракону? Но ведь это знак его ордена, а ныне покойный Сигизмунд создал орден для борьбы с неверными и врагами церкви, недаром одним из лозунгов его было «O quam misericors est Deus» — «О, как милосерден Бог»...Да что там, сам Влад Дракул получил свое прозвище именно из-за ордена, так разве же принесет ему вред дракон?!
Князь решительно встряхнул головой и еще сильнее сжал фигурку в кулаке.
И сразу же на него надвинулись высокие минареты Адрианополя, мечеть Юч Шерефели, вся в строительных лесах, на которые рабы тащили красные и белые кирпичи, рынок Бедестан с его девятнадцатью куполами, мост Гази Михал Бея и, наконец, старый султанский дворец. Казалось, князь Влад парит надо всем этим, подобно коршуну.