Балконы... Балконы... Балконы.
Такое короткое слово пропитано изобилием нежности.
Люди дышат не той романтикой. Сейчас слишком много всего появилось, чтобы они могли дорожить маленьким пространством и тесной компанией. Я не так стар, чтобы садиться у камина, кутаться в плед и гнусавым голосом говорить о том, как было хорошо в наше время. Но мне достаточно лет, чтобы раздавать какие-то нравоучения.
Балконы нынче не популярны.
Если выйти во двор и посмотреть на многоэтажные дома, то можно увидеть, как половина из этих самых балконов совсем не застеклена.
Сейчас светит яркое солнце, рядом играют в футбол мальчишки, мелкие возятся в песочнице, старики судачат о чем-то своем. Чья-то мать кричит с балкона сыну, что его обед стынет. Другая вешает белье. Мужчина в соседнем дома вышел покурить.
Балконы по своему строению очень маленькие, примерно метр на три величиной. Не мудрено, что многие превращают это место в склад зимой, а потом устраивают интереснейшие раскопки летом.
Никакой романтики, да?
Нет, балконы очень романтичны, потому что, обладая своим крохотным пространством, они могут уместить в удобном положении не более двух людей.
Балконы делают какую-то интимную обстановку, открывают взор на соседский дом с переодевающимися напротив дамами или на огромный город с ночным небом.
— И две упаковки молочного улуна?
— Ага, — кассирша считает мои покупки. Засовываю руки в толстовку, доставая оттуда неаккуратный сверток денег. Панически проверяю другой карман, в котором должны лежать ключи. Сжимаю плечи, пытаясь втянуть голову и совсем спрятаться под этим черным капюшоном. В таком виде меня не узнал бы никто.
— И сигареты ваши?
Никто, кроме тебя.
— Наши, — я прекрасно тебя слышал, когда ты пару секунд назад кашлял за моей спиной.
Сердце, конечно, разрывается, ощущая твое присутствие. Наши с тобой отношения настолько истрепали друг друга... а я все еще до сих пор реагирую так на тебя.
Плачу, пихая тебе эти сигареты. На красивом лице улыбка, зеленые глаза блестят, кажется, эти большие руки снова заключат меня в объятья.
Но я не даюсь. Хватит с меня.
— Ты меня этим поить собрался? Может, винишко по дороге купим в ларьке? — шутишь, приобнимешь за плечи и чуть наваливаешься.
Я тебя знаю еще со школьных времен, когда приходилось постоянно вытаскивать твою задницу из самых различных передряг. Помню, как ты меня кинул на выпускном, свалив с какой-то выскочкой. Помню, как просил прощения, заливал этим самым «винишком» свои раны, впервые сказав, что любишь меня.
— Бесишь, — толкаю, когда мы выходим из магазина. Но разве тебя оттолкнешь? Если приперся, то хоть лицо в кровь разбей, не свалишь.
— Дай чмокну, я же скучал.
Ты мне никогда не нравился. Точнее, до той самой ночи, когда пьяный полез с признаниями.
Страсть, влюбленность, дикое увлечение.
То ли с моей, то ли с твоей стороны. Теперь твою задницу приходилось оберегать от проблем круглосуточно пару лет подряд. До тех самых пор, пока...
— Ты опять свалил от меня! — пытаюсь ударить пакетом, но ты ловко уворачиваешься. Знаешь за столько лет все мои приемы. — Раньше ты предупреждал, когда находились дело или человек, поглотившие тебя с ног до головы. А в прошлом году ты просто молча собрал вещи и ушел!
Господи, как я тебя ненавижу.
— Тише, — хлопаешь по макушке, задевая капюшон. И тут же улыбаешься, когда тот предательски сползает с головы, демонстрируя во всей красе такого задрота. — Я собирался с мыслями и думал, что мне нужно найти себя и больше не обременять своим присутствием.