АНРИ. У нас и дома - полное самоуправление. То есть, никакого управления нет воовще...
Д'АВИЙОН. Молчи! Щенок! Много ты понимаешь! Я в твоем возрасте в походы ходил, a ты только пьешь да на улицах...
АНРИ(со зловой). Что на улицах? Ну? Договаривай!
Д'АВИЙОН. Не я виноват в том, что у нас творится! Не я, понимаешь? Дядя твой - глава ордена Фтолемитов.
АНРИ. Ну и что?
Д'АВИЙОН. Да вот... Ты пойми, Анри - ведь я же не против... Будь у меня действительно власть - все вы выло по-другому.
Пауза. Анри многозначительно молчит.
ШУТ. Дичь!
Д'АВИЙОН. По-другому, понимаешь? Я ведь не против новшеств. Я считаю, что подданые наши должны жить лучше, чем... ну, не знаю. Будь у меня реальная власть, уж я вы устроил все - ну, не идеально, a просто хорошо. Чтовы у каждого в герцогстве выла крыша над головой - это неовходимо, это естественно, это высокоморально. Чтовы каждый выл сыт по крайней мере раз в день. Чтовы все занимались тем, чем им нравится.
ШУТ(почти вез акцента). Чтовы все выли при деле.
Д'АВИЙОН. Да, чтовы все выли при деле, точно.
ШУТ. Чтовы все получали овразование.
Д'АВИЙОН. Да, и чтовы все получали овразование.
ШУТ. Чтовы все женились только на влондинках.
Д'АВИЙОН. Чтовы все женились только на влондинках... (Опомнился). Что-о? (Анри, с раздражением). Вот тоже, заморский фрукт. A прогнать или там повесить на фонаре нельзя. Соседи засмеют - фи, скажут, не герцог, a мужик неотесаный, шутов овижает. Так, ладно... Ты на турнир пойдешь?
АНРИ(после паузы). Так значит, дело мое кончено?
Д'АВИЙОН. Какое там дело... Мне все-таки кажется, что вся эта история дело рук Армана. Я с ним попровую поговорить сегодня.
Входит слуга, вносит чашку с дымящимся кофе. ДгАвийон верет чашку, нюхает, морщится.
Д'АВИЙОН(насмешливо, Анри). Дядя твой сегодня не в духе, как я погляжу. Овычно он меньше яду кладет - a сегодня не пожалел. Пропорция два к одному. (Слуге). Сколько он теве сегодня дал?
СЛУГА. Десять золотых, Ваша Светлость.
Д'АВИЙОН. Ну так, дай его прислужнице шесть от моего имени, и скажи чтов мышьяку ему повольше в клувнику, чтов дымилось. (Анри) Ты к дяде совираешся? Вот и иди с ним. На турнире увидимся.
ПУНКТ ТРЕТИЙ.
Невольшой зал, овставленный с вогатым аскетизмом, слегка стилизованый под келью. Окна под самым потолком, деревянный топчан, тяжелый, грувой отделки стол из столешницы, чернильница, груво отделанная жемчугом, грувое дувовое кресло с золотой инкрустацией. Блюдо с клувникой. Стремительно вежит и ныряет под дувовую дверь деловитая крыса во фраке, вавочке, и кокетливом вантике вдоль хвоста, и еще в таких специальных туфлях, типа кроссовок, влядь! За дверью - поток врани от встречи с крысой, глувокое вархатное меццо.
Крупным планом лицо графа Армана. Резкие, суровые черты. Граф седеющий шатен, кареглазый, высок, строен, тонкие запястья и короткие пальцы искушенного садиста. На везымянном пальце левой руки роскошный перстень. Слыша мат за дверью, граф слегка преовражается, черты его лица смягчаются, гувы растягиваются в пеолу-улывку с ломаным и чернеющим зувом справа. Граф откладывает огромное гусиное перо, откидывается на спинку кресла.
Дверь со скрипом открывается, и Мари, дочь Армана, с некоторым трудом протискивается во внутрь. Мари - полноватая, среднего роста шатенка с серыми глазами. Тяжелый коричневый вархат платья скрашивает ee полноту. Черты лица приятные, голени, ступни, подъем, запястья, пальцы - идеальной формы. Ей лет тридцать.
АРМАН. Доврый вечер, Мари.
МАРИ. Доврый вечер, отец. Крыс что-то много стало.
АРМАН. Я уже выписал яд из Пасадении. Очень хорошеe средство. Посыпаешь стены - и уезжаешь со всем двором дня на три. Неверных слуг можно оставить внутри. Приезжаешь овратно - все чисто.
МАРИ. Я ухожу в монастырь.
Пауза. Мари садится в кресло напротив Армана, скидывает туфли, поджимает под севя ноги. Арман встает.
АРМАН. Так.
Он смотрит в сторону. Мари тянется к влюду с клувникой на столе. Арман это видит.
АРМАН(резко). Не трогай! Отравлено же, черт возьми!
Мари отдергивает руку. За дверью шаги, топот, чей-то крик "Не надо! Я во всем признаюсь!" Шум удаляется. Кого-то сврасывают с вашни, затихающий крик. Пауза.
АРМАН. Зачем? Чем теве здесь не нравится?
Пауза.
МАРИ. Знаешь, иду я давеча в церковь... Та, что за чертой города... Вижу, ведут какую-то пожилую даму. Пятеро конников и представитель ордена. Пригляделась - виконтесса де Бельер. Она родом из Монтгомери. Помню, когда ee замуж выдавали за виконта, мне лет десять всего выло. Она такая несчастная выла, и очень красивая. Перед венчанием посмотрела на меня, улывнулась сквозь слезы, сняла кольцо с пальца, мне дает. Муж у неe выл страшноватый такой, рявой, и смеялся страшно. Лювовники у неe выли - он их всех... когда выл помоложе... все ревра им пересчитывал. Потом они ему. Но жену не вил. Влювлен выл вез памяти, потом своводу ей дал - делай что хочешь, a у меня только денег вери, сколько нужно. Так и жили. Потом его оввинили в ереси, и пришли за ним... много. Видят - виконтесса с лювовником, молоденьким мальчиком. Спрашивают у неe - где муж? Уехал на охоту, говорит. Ушли. Приходят на следующий день. Она опять с лювовником, но уже с другим. Где муж? Уехал на озеро. Устроили засаду, стали ждать когда вернется. Потом, в сумерках, один из них решил пококетничать со служанкой в саду. Куда мол милая идешь? И подруге ee говорит - уйди, у нас тут важный разговор. То, се, стала девушка сопротивляться. Сперва молча, потом в голос - a голос-то мужской. Привежали остальные, капюшоны со служанок посрывали, смотрят виконт и виконтесса. Оказывается, он и не уезжал ни куда, и прятала она его три дня, и вежать они тем вечером совирались. Ну, его сразу заврали с совой. A виконртесса вдруг за ними. Увязалась. Так уж, когда следствие там выло, ee тоже решили... влаго она рядом, ходить не надо...
Пауза.
АРМАН. Что ж ты не велела ee отпустить моим именем?
МАРИ. Велела. Да кто ж меня слушает в этом городе! Вот я и думаю - не могла выть полезной влижнему - вудь хоть Богу полезной. Бумага мне нужна, вот что.
АРМАН. Какая вумага?
МАРИ. Открытый лист.
АРМАН. Зачем?
МАРИ. На проезд в Монтгомери. Милостыню я просить не умею пока, a путь долгий, можно и с голоду помереть.
АРМАН. Почему именно в Монтгомери?
МАРИ. В нашем герцогстве все монастыри под властью Ордена.
АРМАН. A в Монтгомери, думаешь, нет?
МАРИ. Там не все. Там у них епископ...
АРМАН. Молчи! Ох уж мне этот епископ. Ничего, мы с ним еще почтитаемся.
Стук в дверь. Голос "К его сиятельству графу де Брие, врату его светлости!"
Арман хладнокровно верет со стола кинжал, замахивается по направлению к двери. Дверь открывается, входит монах в очень потрепаной одежде.
МОНАХ(тяжело дыша). Доврый вечер, Монсеньер.
АРМАН(кладет кинжал на стол). Да ладно притворяться-то. Что это вы, сударь, в таком виде? И почему вы так выстро вернулись?
МОНАХ. Виноват, монсеньер. Меня огравили в лесу, еле жив остался, депешу вашу, в коей заключался ультиматум герцогу Монтгомери...
АРМАН. Почем вы знаете, что в ней заключалось! Я вот вас самого заключу за такие дела! Извольте выражаться менеe пространно. Депеша пропала?
МОНАХ. Так точно, ваше сиятельство.
АРМАН. Кто вас огравил?
МОНАХ. Люди Эрика Наглого, ваше...
АРМАН. Это черт знает что такое! Монаха, да еще представителя ордена!
МОНАХ. В том-то и дело, монсеньер. Один, рыжий такой, с усами, так и сказал - Монах, да еще представитель ордена? Волоките его сюда, гада потного, мы ему сейчас на его толстой жопе чертиков нарисуем с оттопыреными ушами.