Сомнения на время отступили, оставив после себя твердую уверенность в том, что действовать иначе попросту невозможно. Однако Катерина прекрасно знала, что они непременно вернутся.
За спиной с тихим шелестом разошлись в сторону двери, и из коридора на пол легла полоска яркого света. Послышался звук тихих аккуратных шагов, заглушаемый мягким напольным покрытием. Катерина не стала оборачиваться, она и так знала, кто нарушил ее уединение. Алекс подошел к саркофагу и встал рядом, не отрывая взгляда от лежащего без движения Алексея.
Некоторое время молчали, потом Алекс спросил:
— Как он?
— По-прежнему. Главное, чтобы не стало хуже.
— Осталось совсем немного. Скоро прибудем на место.
Катерина молча кивнула.
«Кажется, он нисколько не сомневается в моей способности вернуть Алексея к жизни, — подумала она. — Его вера в могущество инопланетной медицины, судя по всему, ничуть не меньше, чем моя собственная. А возможно, даже и больше. Думаю, что с удовольствием разделила бы с ним эту убежденность, если бы все зависело только от меня.»
Алекс как-то неуверенно огляделся по сторонам, даже не задержав взгляда на красовавшейся в углу экрана Большой Лоре, смущенно откашлялся и, наконец, сказал:
— Кэт, извини… я понимаю, что, скорее всего, не вовремя. Но другого такого случая у нас просто не будет. Нам нужно поговорить.
— О чем? — спросила Катерина, не поворачивая головы. Она прекрасно знала, о чем.
— О твоем похищении. Мне нужно знать во всех подробностях. Надеюсь, ты понимаешь.
«Чего уж тут не понять, — мысленно усмехнулась Катерина. — Безопасник он и есть безопасник. Ему бы только разоблачить вражеские происки, а чувствами обычных людей ради столь серьезной цели можно и пренебречь… Впрочем, я, вероятно, не совсем справедлива. Может получиться так, что от моего рассказа будет зависеть успех или провал нашей миссии. А, возможно, и сама жизнь.»
Она вздохнула и сказала:
— Хорошо. Пойдем, присядем. Не стоя же разговаривать.
Одиночество оказалось безнадежно разрушено. Впрочем, Катерина не сердилась на Алекса. Ее перезагрузка полностью завершилась, и она больше не намеревалась прятаться от людского общества. А Алексу и впрямь следует кое-что рассказать. Тем более, что в процессе лихорадочных сборов и подготовки к отлету с Цереры времени для объяснений так и не нашлось. Катерина сильно подозревала, что его не найдется и в будущем. А значит, если не сейчас…
Они заняли два удобных мягких кресла напротив распахнутых во Вселенную стереоэкранов.
Алекс не торопил, понимая, что собеседнице нужно собраться с мыслями. Катерина некоторое время молчала, разглядывая красно-оранжевый мячик Большой Лоры, а затем снова вздохнула и заговорила.
Сначала вернулись звуки.
Я еще не сознавала, ни что произошло, ни где нахожусь… даже собственное имя почему-то никак не вспоминалось, а в уши уже настойчиво лез низкий ужасающий рык, в котором лишь с невероятным трудом можно было выделить нечто членораздельное.
Уже прогресс.
Поначалу вообще казалось, что бьющий по нервам дикий оглушающий рев не имеет никакого отношения ни к чему человеческому. И только потом как-то сразу, скачком, вдруг стало очевидно, что обрушившаяся на меня басовая какофония, оказывается, не просто набор бессмысленных звуков. Если сделать над собой усилие и прислушаться, то она тут же распадается на отдельные смысловые элементы… назовем их словами. Которые в свою очередь складываются в предложения.
Понятно, что происходит диалог… но вот кого с кем? Я бы сказала, слона с бегемотом, не иначе. Если бы слон с бегемотом умели говорить. Правда, все равно не разобрать ни единого слова. Очень громко и очень тягуче… У-у-у… а-а-а… о-о-э-э-э… тьфу! Уж лучше замолчали бы.
Невидимые собеседники словно услышали. Звуки стали потише, а потом и вовсе сошли на нет. Зато их место вдруг заняли резкие непонятные щелчки… будто кто-то вознамерился прогнать надоедливых говорливых животных безжалостными ударами лихого ковбойского бича.