«Ну и черт с ними, пусть проваливают! Плакать точно не буду. Правда, немного любопытно, о чем таком важном могут беседовать слон и бегемот? Не иначе как о погоде… А почему именно здесь?.. Не знаю. А где это — здесь?»
Я попыталась открыть глаза, однако ничего хорошего из этого не вышло. Веки казались налитыми свинцом, и чтобы поднять их, требовалась как минимум помощь рук. Которых я отчего-то не ощущала.
«Ну и ладно, нет рук — значит, и не надо. Была бы голова… Хм… А что, если ее тоже нет? Вот это будет номер… Постой… но я же мыслю, а значит, голова обязательно должна быть. Как же без головы…»
Я снова попыталась пронзить взглядом пространство. И неважно, что веки поднять так и не удалось. Пришло твердое убеждение, что для того, чтобы лицезреть окружающий мир, наличие глаз не так уж обязательно. Очень может быть, у меня их вообще нет.
Перед внутренним взором колыхалась серая с желтыми прожилками муть, невероятно похожая то ли на студень, то ли на густой кисель. И я посередине. Не человек, а некая желеобразная субстанция, наделенная разумом. Таинственным образом я видела себя со стороны, и зрелище аморфного амебообразного существа, зависшего в центре тошнотворно подрагивающей вселенной, почему-то не добавляло оптимизма. Хотя и не особенно печалило. Амеба так амеба. Ни глаз, ни ушей, ни головы… вот и ответ.
Снова басовый рев… Бегемот, насколько я себе представляю. А затем громовые раскаты тяжелого, словно древние пушечные ядра, слоновьего хохота.
Серая тьма перед глазами внезапно заколыхалась и раздалась в стороны, выворачиваясь наружу толстыми желеобразными валами. Внутренности образовавшейся прорехи медленно наливались всеми оттенками синего и зеленого, а затем из глубин провала прямо в лицо глянула белыми бесцветными бельмами ужасающе неприятная тварь, имеющая, впрочем, весьма отдаленное сходство с бегемотом. Такая же тупорылая, похожая на старый башмак, морда… вот только уши немного подкачали… огромные серые лопухи как у африканского слона… Можно подумать, что кто-то шутки ради взял, да и смешал двух совершенно разных животных в одном, добавив немного от себя… Особенно тошнотворными казались ни на что не похожие глаза на двух толстых, словно сарделька, стеблях… мерно покачивающиеся из стороны в сторону независимо друг от друга… Ф-фу, какая гадость!..
Тварь широко разинула гигантскую пасть, украшенную парой тупых клыков, и снова издала тот самый, уже основательно осточертевший, рев.
«Сейчас сожрет,» — внутренне холодея, подумала я.
Заканчивать жизнь в чьем-то желудке было противно. Хотелось зажать руками уши и закрыть глаза. Казалось, если удастся это сделать, то ничего страшного наверняка не случится. Вот только одна беда: ни ушей у меня, ни рук, ни глаз…
Гигантская пасть раскрывалась все шире и шире, словно кошмарная тварь всерьез вознамерилась сожрать не только меня, но и всю доступную взгляду вселенную. Я уже видела дрожащий от вожделения темный провал воистину невероятных размеров глотки, капающую с клыков ядовито-зеленую слюну и вот-вот готовую слизнуть меня длинную розовую лопату языка, всю в крупных полупрозрачных пупырышках…
«Все. Похоже, шансов у меня никаких, — равнодушно подумала я. — Жаль только, что финал получается настолько гадким… Чтоб тебя разорвало, окаянную!..»
И снова, как и в прошлый раз, мою мысль словно кто-то подслушал, поспешив максимально точно исполнить столь явно высказанное мысленное пожелание. Правда, никакого впечатляющего взрыва с разбрасыванием внутренностей так и не произошло. Раскрывшаяся самым невероятным образом пасть внезапно вывернулась буквально наизнанку и после серии тошнотворных метаморфоз бесследно растворилась в пространстве. Явление всепожирающего вселенского чудовища закончилось полным пшиком. У меня отчего-то создалось устойчивое впечатление, будто одержимая неутолимым голодом тварь попросту не удержалась и в порыве жадности заглотала саму себя, хотя я и не представляла, как такое может воплотиться в действительность. Ничего подобного на самом деле не бывает, потому что не бывает никогда… Но, с другой стороны, мы же все-таки не в реальности, уж теперь-то я это очень даже отчетливо понимаю. А значит, самое невероятное здесь совсем не исключено.
Провал, поглотивший бегемотообразную тварь, неторопливо сменил цвет на малиново-розовый. Не иначе как перед очередным пришествием.
«Ну, так и есть, напророчила. А вот, кстати, и новые гости… Опять меня кто-то будет есть?»
Между мерно колыхавшимися желеобразными стенками провала внезапно нарисовалась огромная рыбья голова с выпученными глазами и толстыми беззвучно чмокающими губами. Вот это да! Окунь. Обычный морской окунь, если бы не размеры. Вероятно, где-то должен быть и хвост, но я видела только голову и пару передних, слабо помахивающих плавников. Рыба тупо взирала на меня, не предпринимая никаких действий, однако зрелище показалось мне на редкость отвратительным.