Катерина даже поежилась в своем кресле. А потом вновь обратила взгляд на экран.
«Не разберешь, ночь сейчас или яркий звездный день. Впрочем, это абсолютно неважно. День на замерзшей Лорелее давно уже ничем существенным не отличается от ночи, разве что присутствием тусклого оранжевого кружка Большой Лоры на небосводе. И согласно этому признаку на нашей стороне Лорелеи сейчас именно день. Хотя и не похоже. Большая Лора ничего толком не освещает и стыдливо прячется где-то за кормой. А значит, определить на взгляд, день сейчас или ночь, становится совершенно невозможно.
Красный гигант… Звучит смешно. Что это за гигант, заслониться от которого можно даже не ладонью, а большим пальцем на вытянутой руке.
Впрочем, долой насмешки! Глумиться над бедным светилом могут только те, кто никогда не видел его в облике наводящего оторопь косматого огненного чудовища… Например, туристы с Земли, во множестве посещавшие благоухающую Лорелею перед самой катастрофой. Да и то, ровно до того момента, пока не наступит время покинуть бронированные стены звездного корабля. А тут уж уважение приходит само собой…
Бедная Лорелея. Даже не верится, что лет через двести ты вновь приобретешь цветущий вид, а в Рейнском море снова можно будет купаться, не опасаясь вмерзнуть навеки в прозрачный голубой лед. Если повезет, то большинство из нас когда-нибудь обязательно увидит твой возрожденный к жизни прекрасный облик.»
В левом углу экрана неожиданно обозначилась узкая полоска абсолютной черноты. С каждой секундой она росла, ширилась, неуклонно наползая и отвоевывая позиции у бесконечной снежной равнины. Апокалиптичное зрелище. Словно многократно описанная в древних сагах и героических романах квинтэссенция агрессивного вековечного Зла, занятого любимым делом — пожиранием беззащитного в своей доброте мира Света. И если в романах доброе начало, как правило, все-таки выходило победителем, то в реальности ситуация была не настолько очевидна. Свет определенно сдавал позиции без боя.
— Пять минут до цели, — произнесла Жаклин. — Предлагаю определиться с местом посадки. Мое мнение — прямо здесь, на лед. Лучшую площадку даже трудно себе представить.
Только теперь Катерина осознала: да, они прилетели. И тьма впереди — никакое не вселенское Зло, а просто-напросто береговые скалы…
«А вот, кстати, и Кошачья гора. Очень уж приметные ушки возвышаются над гребнем. Рон может радоваться, мы почти дома…»
— Возьми ближе к берегу, — сказал Каттнер. — И сажай корабль на лед у самого подножия.
— Принято.
— Вплотную к скалам не подходи, — заметил Рон. — Насколько я помню, там азотное озеро. Небольшое, но неприятное.
— Учту, — ответила Жаклин, внимательно вглядываясь в монитор, на котором яркая желтая линия практически касалась ограниченного серой полосой большого темного пятна.
Корабль сильно замедлил ход, а затем и вовсе остановился. Резкий толчок снизу дал понять, что мощные опоры наконец-то уперлись в твердый как сталь лед. По краям экрана тут же взметнулась густая снежная метель и быстро унеслась прочь. Наступила полная тишина.
— Прибыли, — сказала Жаклин. — «Перевертыш» сел.
Носовые прожекторы торопливо пробежали по высоким сугробам, скрывающим под собой усыпанный крупной галькой берег, и двумя большими яркими пятнами уткнулись в сильно изъеденную эрозией каменную стену. Черную, уходящую прямо в небо, мрачную плоскость чуть ли не сплошь покрывала блестящая ледяная паутина, словно какой-то неведомый таинственный великан вздумал развесить здесь на просушку огромные металлические сети, способные удержать в плену самое страшное морское чудовище, которое только можно себе представить. Даже ихтиозавра. Даже пресловутого Морского Змея. Даже Кракена.
«Ничего не изменилось, — думала Катерина, всматриваясь в изображение на экране. — Тот же камень и те же замершие в ледяном сне лианы. Как будто и не улетала…»
Эдвард Каттнер заерзал в кресле, отстегивая страховочные ремни, а затем повернулся к Катерине. Судя по всему, еще на Церере капитан «Перевертыша» пришел к выводу, что главной в этой странной во всех отношениях экспедиции является именно она, а не Алекс и уж тем более не Рон. А потому за дальнейшими указаниями обращался исключительно к ней. Вот как сейчас.