Остров Сирен практически перестал существовать. От него осталась лишь узкая каменная стенка, в тени которой смогла найти прибежище крошечная команда обреченного корабля. Часть скального массива, обращенная к взрыву, расплавилась, и теперь представляла собой гладкое вогнутое зеркало, в котором со временем наверняка будут отражаться звезды. Лед на несколько километров вокруг острова почти полностью испарился, остался лишь длинный резко сужающийся язык, вытянутый в направлении, противоположном взрыву. А на месте последней стоянки «Перевертыша» зияла воронка глубокого ледяного кратера, в самом центре которой красовалась полурасплавленная каменная линза, бывшая когда-то частью морского дна.
Никаких следов несчастного корабля не было, да и быть не могло.
Джошуа не знал, сколько времени провел, сидя на корточках рядом с так и не очнувшейся Жаклин. Может быть, час, а может быть, больше…
Что делать дальше, он не имел ни малейшего представления. Путешествие к Кошачьей горе с бесчувственной девушкой на руках представлялось полным абсурдом. Мысль о том, чтобы бросить ее умирать во льдах, даже не приходила в голову, да и не могла прийти. Джошуа просто сидел на корточках и ждал, что, может быть, она, наконец, откроет глаза. И тогда… Он даже знал, какие слова скажет, если она все-таки очнется.
Когда он, наконец, поднял голову и бросил рассеянный взгляд в сторону недостижимого для них с Жаклин убежища, то не поверил своим глазам. Со стороны прибрежных скал прямо к бывшему острову во весь дух, потрясая серебряными гривами, неслись две большие лохматые кошки.
Ледяные львы.
И тогда Джошуа тихо заплакал.
Глава 10
— Нет! Я не позволю! Ни за что!
Джошуа, набычившись, решительно занял позицию рядом с алтарным возвышением, откуда мрачно взирал на пытавшихся обойти его Кэт и Рона. Кэт смотрела в пол, не решаясь поднять взгляд, а Рон нервно покусывал губу, явно не ожидая от разговора ничего хорошего.
Алекс и Эдвард, тихо переговариваясь между собой в сторонке, бросали на Джошуа осторожные сочувственные взгляды. Алекс вообще делал вид, что целиком поглощен настройкой аппаратуры связи, и попытки выловить из мирового эфира хоть что-нибудь членораздельное для него куда важнее неприятной размолвки между друзьями. Каттнер тоже самоустранился, вовсю демонстрируя полнейшее равнодушие к затронутой теме. По его глубокому убеждению, вопрос касался исключительно троицы метаморфов, и найти устраивающее всех решение должны они сами. И только они.
Освобожденная от скафандра Жаклин возлежала на алтарном возвышении, еще недавно служившем ложем Алексею, однако вряд ли в полной мере сознавала, где именно она находится. Лицо и руки девушки покрывал совершенно неестественный в сложившихся обстоятельствах густой загар, а щеки горели ярким болезненным румянцем. Время от времени ее начинал сотрясать неудержимый, буквально выворачивающий наружу кашель, и тогда она рефлекторно подносила к губам зажатый в кулаке кусок белой, густо окрашенной красным, ткани. Кашель на время отступал, и Жаклин снова в изнеможении откидывалась на покрытое травяным ковром ложе, уставившись в потолок ничего не видящими глазами.
В такие моменты Джошуа заметно бледнел, однако отступать со своей позиции между алтарем и друзьями совершенно определенно не намеревался.
— Джош, послушай, — Катерина с видимым усилием подняла на него взгляд. — Давай подойдем к вопросу трезво, без лишних эмоций.
Джошуа угрюмо молчал. Весь вид бывшего десантника говорил о том, что решение давно уже принято и менять его он не намерен ни при каких обстоятельствах. О том, чтобы пропустить друзей к ложу Жаклин, не могло быть и речи.
Катерина, прекрасно понимая тщетность попыток воздействовать на него уговорами, тем не менее продолжила:
— Повторяю еще раз. В контейнере изначально находилось шесть плодов нашего замечательного папоротника, и это тебе хорошо известно. А для полного курса исцеления нужно только три, я ничего не путаю? Нет?.. Вот и получается, считай сам. Три из них… нет, теперь уже два предназначены для Алексея, это не обсуждается. Но ведь есть же еще три! И мы можем… — нет, должны! — использовать их для излечения Жаклин. Что тебя не устраивает?
— В самом деле, старик, — добавил Рон. — Нужно сделать это, пока не стало слишком поздно. Поверь, Жаклин выздоровеет, и все будет нормально. Ну же, дай нам пройти.
— Нет! Ни за что!
Рон бессильно развел руками. По его мнению, дальнейшие уговоры — пустая трата драгоценного времени. Наступил тот самый, крайне неприятный момент, когда решить вопрос можно было лишь с применением грубой физической силы. Правда, справиться с бывшим десантником, да еще в состоянии аффекта… ох, сомнительно! Неизвестно, кто с кем справится.