Рассвет словно нехотя вступал в свои права, скрывая уходящую ночь в туманной дымке. Бесконечно долго солнечные лучи рвались сквозь призрачную завесу, пока не коснулись двух тесно прижавшихся тел, лежащих на траве. Игривые лучики скользнули выше, на лицо, и коснувшись век, побежали дальше. Мужчина открыл глаза, разбуженные нахальными лучами по-летнему теплого солнца и бережно прижал к себе лежащую рядом девушку. Почувствовав прикосновение, она сонно улыбнулась ему:
- Доброе утро!
- Самое лучшее, - тихо прошептал мужчина, нежно целуя ее и еще крепче прижимая к себе.
Стая
Зов долго бился в её голове, делая некоторые ночи просто бесконечными. Томительное, сладостное чувство, которому хотелось поддаться. Так длилось до тех пор, пока она не разобралась, наконец, что это был за зов. И тогда, она с радостью поддалась ему, в один миг забыв всю свою прежнюю жизнь.
Это такое непередаваемое наслаждение – дать волю зверю. Чувствовать легкую гибкость сильного тела, окутанного пятнистым мехом, играть острыми когтями, разглядывать собственную усатую морду в зеркале пруда. А погоня за добычей? Эйфория охоты и гордость, когда туша заваленного зверя удобно разместится среди ветвей, где можно не опасаться, что кто-то еще разделит её успех!
Только сбросив ненужные оковы людских предрассудков, она, наконец, обрела истинную свободу. И что бы не говорила церковь, это было просто замечательно. Амалия даже не смела мечтать о таком подарке Всевышнего, но была бесконечно благодарна за полученный шанс жить так, как ей хотелось.
Каждое полнолуние она обретала себя, и каждый раз изнывала от потери, когда приходило время возвращаться в душный город, где каменные стены давили на неё, где из-за криков не было слышно звуков дикого леса, а вонь нечистот перебивала любой аромат.
В конце концов она от этого устала. Однажды наступил день, когда она не стала возвращаться в город. Её там давно уже ничего не держало – родители умерли от мора несколько лет назад, а друзей у неё почти не было.
Долгие скитания привели Амалию в густой лес, куда почти не ступала нога человека. Здоровая вкусная живность и раскидистые деревья-исполины, чего еще было желать в её счастливой кошачьей жизни?
Но вот в полнолуние её ждал небольшой сюрприз. Когда она отдыхала на дереве после удачной охоты, окрестности огласил дружный волчий вой. Оказалось, в пещерах, в самой чащобе, жила семья таких же свободных как она. Волки… такие похожие и такие другие. Так глубоко в чащу она не заходила, довольствуясь широкими полянами, где можно было вволю побегать за добычей.
Когда луна сошла, они наведались ко ней в гости, предлагая кров. Как символично! Сабрина, добрая красивая девушка с янтарной россыпью волос, тоже когда-то сбежала от жизни среди людей. Вот только ее история оказалась куда менее счастливой. У нее удивительное сердце, если она смогла простить виновного в собственных несчастьях. Её муж, Лоркан, бывший инквизитор, наказанный за свои злодеяниями, теперь старался оберегать свою волчицу, носящую под сердцем их дитя. Он тоже принял свою судьбу и наконец-то начал наслаждаться ей.
Здесь, вдали от чужих глаз, Амалия впервые почувствовала себя на своем месте. Здесь она обрела друзей, заменивших ей семью. В этом глухом лесу был её дом. Их заметно выросшая за несколько лет стая. Здесь она живет, лишь изредка покидая их и возвращаясь к людям, чтобы помочь другим оборотням обрести себя.
***
- Беги, Сабрина, беги, - шептала Амалия побелевшими губами, отталкивая от себя подругу.
Руки ослабли от потери крови и было мало надежды на то, что она доживет хотя бы до рассвета. А учитывая то, что разъяренная толпа почти не отставала, то шансов не было вообще. Она уже не сможет бежать. Последние пару часов Амалия то и дело спотыкалась, повиснув всем весом на Сабрине, пока совсем не осела на землю. И не в первый раз она отталкивала не желавшую сдаваться подругу, уговаривая ее продолжить путь одной.
Сабрина лишь устало качала головой и упорно тащила обессилившую женщину по направлению к опушке.
- Я не уйду, Амалия, посмотри, мы уже рядом.
Перекинувшись, Сабрина потянула подругу за изодранное, заляпанное кровью платье. Но некогда плотная ткань теперь лишь жалобно трещала. Глухо зарычав, волчица разжала зубы, выпуская ткань.
Они бежали уже третий день. Бежали из дальней деревни, куда забрели по собственной глупости. Полнолуние было близко, а Амалия слишком привыкла к жизни в лесу, среди оборотней. Неважно, как и чем они выдали себя, но там был инквизитор, и ему хватило лишь шепота в сторону двух женщин, путешествующих налегке, чтобы начать травлю. Их гнали собаками как диких зверей, давая лишь короткие передышки. Когда жители той деревни отказались идти дальше, инквизитор разжег пламя ярости в душах других людей. Снова и снова, в каждой встреченной деревне, в каждом поселке. А женщины все бежали, выбиваясь из сил. Все время вместе, все время рядом.