— А это я еще когда в его квартире прилепила жучки. Так, на всякий пожарный. Папа мне помог с технической частью. И чтобы можно было посмотреть в любой момент через свой аккаунт в сетях. Ну вот… порадовалась. Узнала. Так они, может, и раньше?! Ах ты б…дь неумытая! Слушай, думаешь, я гадюка, да?
— Самую малость если.
— Респект за откровенность. Надо звонить папе. И звонить будешь ты!
— Почему это?
— Ну подумай немного. Вчера он меня… похоронил. А сегодня звонит мертвая дочь с того света "папенька, а ты меня закопал заживо, поздравляю!" Нельзя так с человеком. Слушай, ну я тебя прошу, ну сделай для меня?
Она заглянула ему в глаза с таким выражением красивого лица, что Артем ощутил головокружение. Что за бредни. Веревки ведьма из него еще будет вить.
— Хорошо. Раз мы в ответе за тех кого приручили.
— Спасибо, ты чудо что за маньяк!
— Он ведь Андрей…
— Михайлович.
Он принес мобильник. Было девять утра. А, конечно. Нашел позавчерашний контакт, сохраненный на всякий случай как "Клиент дочь". Хорошая привычка, пригодилась.
Ставер ответил сразу. Артем не успел собраться с духом.
Да какого Субботы, короче и по делу!
— Андрей Михайлович, это вы? (И чуть не ляпнул привычно "доброе утро", ни черта себе у человека сейчас доброе)
— Да, кто говорит?
— Мне надо вас увидеть. Поговорить. В таком месте, где никто не услышит. Серьезно, это очень важно. Касается вашей дочери.
Пауза. Знал бы, кто, закусив губу, ждет ответа рядом.
— А в чем дело?
— По телефону не могу. Поверьте. Много времени не займет.
— Ладно. В четыре часа в скверике за домом журналиста. Знаете такой?
— Конечно, бывал там. (Место уединенное, на окраине, деревья и кусты, подойдет). В четыре часа буду.
Ставер отключился.
— Спасибо, — сказала вчера еще покойная дочь. — Теперь только мне надо переодеться… не в платье же мертвецкое влезать, черт бы его взял. А в этом меня как бомжиху заметут.
— Ладно. Давай купим тебе одежку. Только я Прадо не потяну, знаешь ли.
— Съездим в секонд. Компенсирую я тебе расходы. Погоди, мы на Полевой сейчас? Я в карты заглянула, на всякий случай.
— Полевая, четырнадцать. Тут километрах в пяти был магазинчик.
— Отлично. У тебя темные очки есть?
— Ну есть где-то.
— Не хочу светить своей красотой. Узнают, будет тот еще дурдом. И выгляжу я жутко. Упыриха. Да, друзья меня зовут Геля. Иногда Ангела. Ангелина как-то пышно-приторно, как кремовый торт, такой, знаешь, с розочками, не в моем вкусе.
— А кавалеры каламбурят "ты ангел"?
— Ой, не говори, достали до печенок со своими ангелами, черти. Один идиот "ангелом моей страсти" звал, еле избавилась. Теперь-то я скорее труп невесты.
На взгляд Артема, она сильно прибеднялась, впрочем, раз женщина думает о внешности, душевное ее состояние в общем, приходит в порядок, он это давно знал.
— Хорошие же шмотки… были когда-то.
— Это на тебе они были, блин, хорошие. А я как в парашюте. Артем, мы ведь не на катафалке поедем?
— Есть у меня и обычная машина, а то как думаешь. За продуктами в катафалке ездить, оно как-то… макабрически. Да и жрет много.
— А поговорить сейчас с этим твоим… духом катафалка, ты можешь? Я хоть ему спасибо скажу.
6
Они уселись на широченное переднее сиденье вишневой кожи, словно дети, впервые попавшие в отцовскую машину.
— Занми вини! — сказал вслух Артем.
В зеркальце отразился Пятница, подмигнул, сделал почтительно-изумленное лицо.
— О, наша девочка с тобой! Какая бойкая!
— Пришла благодарить. Поедем после обеда вручать ее родителю.
— Прекрасно! Да, левая рука ее не беспокоит? Она сломала в двенадцать лет.
— Левая рука не болит? Он говорит, ты ее ломала в двенадцать.
— Нет, рука в поряд… Господи ты Боже, — сказала Ангелина, прикладывая к щеке руку детским жестом. — А я ведь правда его чувствую. Извините, граф. Спасибо вам от всего сердца. Ты ничего не ощущаешь, Тёма?
— Нет. Видеть его в зеркале я сейчас вижу, голос слышу, и все.
— Когда ты сказал те слова, тут словно ветром подуло. Не могу лучше объяснить. Теплым таким ветерком, и запахло вроде ванилью и лимоном, как в тропиках. Граф, вы меня слышите?
— Слышу, конечно. Госпожа моя, уж ты можешь звать меня на ты и по имени. Ты мне почти что крестная дочь с той стороны.
— Он слышит. И говорит, можно на ты.
— Артем говорил, меня кто-то поддерживал там. Верно? Не совсем живой но и не мертвый, так?
— Да, Энжи, я и сейчас очень слабо, но чувствую. Кто-то с тобой связан. Ты догадываешься?