— Спокойствие, — Пятница подпигнул пассажирам. Глаза его уже откровенно блеснули алым. — Если кто-то будет цепляться за машину, не обращайте внимания. Тут невоспитанная публика, из самых отмороженных. Вот и согреваются, хо.
Катафалк взвыл, пошел прямо к мосту. Асфальт пересекали трещины, кое-где он вспучился, но благородный автомобиль только чуть покачивался. Свет его фар теперь тоже, показалось, краснеет. Нет, не казалось.
"И зачем я только ее…" — Ангелина взяла его за руку и сказала:
— Огонь, вода и медные трубы, да? Вместе?
— Лучше медные трубы, одни. Без огня.
Невесомый пепел мелким дождиком усеял стекла. Но внутри все так же стояла прохлада, явно не заслуга штатного кондиционера.
Впереди, перед въездом на мост, в отсветах рыжего пламени, что-то зашевелилось. Нет, кто-то.
К дороге из оврагов по ее сторонам, и по берегу Флегетона, катилась толпа дикого вида.
Горелые скелеты, рядом обожженные, теряющие куски плоти фигуры, с растопыренными руками, похожими на ветки в лесном пожаре. В невообразимой мешанине тлеющих костюмов, кольчуг, доспехов, мундиров, платьев и черт знает чего еще. Они не выли, не кричали, а скорее скрежетали сгоревшими глотками. Черные лица с вытекшими глазами сменялись черепами, кое-где попадались еще не такие обгорелые, и даже с остатками волос. Кажется, Артем увидел когда-то белый церковный клобук с тлеющей бородой под ним.
— Господи ты Боже! — произнесла Ангелина. — За что их так?
И Артем был с ней согласен.
Граф ответил:
— Я как-то не останавливался расспросить подробно, прости. Да и Бога тут не встретить. Не его лужайка. Ни Будды, ни Иисуса, но с этой немочью и я как-нибудь справлюсь.
Мертвецы выбрались на дорогу перед мостом, бесстрашно (да и чего им было бояться) двинулись навстречу машине.
— Охохо, с рождеством барона Субботыы! — Пятница оскалился, глаза сверкнули рубинами.
Катафалк взвыл на полтона выше, и черной секирой врезался в горелое мясо. Запах жаркого проник в салон, Артема замутило. Кадиллак легко прорубал дорогу хромированным бампером, ошметки плоти летели на стекла, под колесами хрустели кости. Оторванная по плечо рука с золотыми часами, кувыркаясь, ударилась в лобовое стекло, стукнулась о капот, проскребла, еще шевелящаяся, растопыренными черными пальцами, вцепилась в дворник. Движение рычажка под рулем — она улетела прочь.
Они вырвались на мост, в очистительное пламя, и мертвецы отстали, несколько самых рьяных, корчась, упали в лаву внизу и летели долго, долго, размахивая конечностями. Артем не успел увидеть их падение. Катафалк, равнодушный к огню, лихо промчался по усеянному трещинами настилу и выскочил на дорогу. Через пару минут река Флегетон осталась воспоминанием. Кошмарным.
Небо расчистилось, открылась густая ночная синева. Только без звезд. Зато есть луна, низкая, багряная лампада. Не родная, но Артем обрадовался ей как родной.
— Виновники смертоубийств, те кто убивал, подогревал, оплачивал и благословлял… они тут по заслугам, дети, не исходите на жалость. Те кто сохранил каплю совести сюда не попадают.
Кадиллак сбросил скорость. Не похоже, чтобы огненное крещение как-то ему повредило. Теперь горы вокруг стали выше, ах да… появилась растительность. Низкие, кособокие деревца, сначала голые, потом все чаще с жалкими, но листиками.
— Тут уже нечего бояться, — голос Пятницы был печальным, но мирным. — Я тут бывал когда-то. У своих близких, кто задержался по эту сторону реки. Мой konseye, учитель, встречал меня, пока не ушел совсем. Достойный был человек. И умер достойно, tonbe nan batay, пал в бою с демоном желтой лихорадки. Не то что я, грешный dunce![8]
— Не переживай ты так, — сказал Артем. — Иначе б мы не познакомились.
— И меня бы уже на свете не было, — добавила Геля, погладив бровь. — Глупости, граф, простите. Вы мой добрый гений.
— Ох, умеют женщины льстить, — Пятница уже улыбался, тепло и нежно, — о змееволосое хитромудрое племя, занми Евы. Тогда просьба, так перейдем на ты? В вашем языке это большая разница.
— Конечно, раз тебе проще.
Фары больше не светили красным, мотор не завывал, но мчал катафалк столь же быстро. По сторонам дороги появилась трава, все выше и гуще.
Дальний свет упал на голубой указатель, вполне обычного вида, с белыми буквами.
Styx fl. Natantes non commendatae![9]