Выведя корабль на траекторию стрельбы, поравнявшись со стаей «птеродактилей» правым бортом:
— Огонь! — скомандовал я, поворачивая штурвал и чувствуя, как корабль послушно накреняется, подставляя борт цели.
Грохот был оглушительным. «Летучий Голландец» выплюнул десятки языков адского пламени, и тучи картечи впились в стаю птеродактилей. Крики существ смешались с восторженными воплями гоблинов. Первая атака была точной: несколько тварей рухнули в бездну, рассыпаясь клубами тёмной пыли.
— Неплохо… для первого раза, — донёсся сзади насмешливый комментарий Никс. Она сидела на том же месте, вылизывая лапку. — Но они уже готовы напасть, не дай им опомниться, продолжай атаковать.
Стиснув зубы, я подумал, что Никс снова говорит со мной свысока, словно я неразумный ребенок. Это было не так, я уже взрослый! К счастью для кошки, сейчас было не время для обид, так что я проглотил обидные слова, которые уже были готовы сорваться с языка.
— Перезарядить! — закричал я, и гоблины снова засуетились. — Цельтесь в вожака!
Вторая очередь была ещё более яростной. Корабль содрогнулся от залпа. Вот только один из гигантов, самый крупный вожак, с размахом крыльев, затмевающим корабль, на пару секунд стал облаком, пропустив через себя всю картечь. После чего он с оглушительным рёвом спикировал прямо на палубу, возвращая свой истинный облик. Его сородичам не повезло принять на себя основной удар, но монстра, казалось, это не сильно-то волновало.
Дерево под его когтями вздыбилось и треснуло, когда он врезался в нас, его клюв, размером с байдарку, щёлкнул в сантиметре от моего лица. Адреналин ударил в кровь, а на моём лице расцвела счастливая улыбка. Этот монстр признал меня, чужая ненависть, как любовь, которой нужно дать время настояться.
Впрочем, близость к монстру, который пытался откусить мне голову, я совсем не оценил:
— Аркебузу! Сюда! Заряжай! — скомандовал я, отскакивая от очередного удара клюва. — Стреляй в упор, когда я дам знак!
Гоблины, визжа от ужаса и восторга, поволокли огромную, допотопную пушку на колесиках. Птеродактиль ринулся на меня, я отпрыгнул в сторону, позволив ему врезаться в мачту. Древесина затрещала.
— Кружись, птенчик! Кружись! — донесся до меня ехидный возглас Никс.
Вот только я не кружился, я танцевал со смертью. Этому танцу научила меня сестра. Я кувыркался под ударами крыльев, скакал через разбитые бочки, отскакивал от когтей, которые рассекали воздух со свистом. В какой-то момент в моей руке вспыхнул ослепительный клинок из чистого света: изящная, ослепляюще-острая рапира. Каждый мой взмах оставлял на чешуйчатой шкуре дымящиеся полосы, заставляя чудовище беситься от боли и ярости.
Каждый кувырок был на волоске от смерти. Вот только вместо того, что трястись от страха… я счастливо смеялся. Смеялся от восторга, чувствуя, как сердце колотится в такт этому безумному танцу.
Меж тем чудовище прижало меня к борту, его пасть, полная шипов, разинулась, чтобы проглотить меня целиком. В глазах своего страха, м удивлением понимаю, что этот птеродактиль именно МОЙ страх, страх не оправдать надежд родни, я увидел отражение самого себя, свое лицо в его глазах. Вот только… я уже БОЛЬШЕ не боялся основателя, ведь он сам сказал, что гордится мной. И пускай он меня даже обманул, но я ПОЗВОЛЮ ему это сделать, он уже давно мертв, будущее же в руках живых.
— СЕЙЧАС! — закричал я, не отводя от своего страха взгляда.
Раздался оглушительный, душераздирающий грохот. Гоблины, навалившись всем скопом, сумели развернуть аркебузу и выстрелить почти в упор. Ядро, размером с мою голову, ударило птеродактилю в основание шеи. Я не стал его подчинять, слишком в нем было много силы, которую я собирался заполучить.
Его рев превратился в хриплый, захлёбывающийся стон. Кровь и тёмная энергия хлунули из раны. В этот миг я подпрыгнул, вонзив свою саблю из света прямо ему в глаз, по самую рукоять. Существо дёрнулось в последней судороге и рухнуло на палубу, едва не раздавив пару гоблинов, которые с визгом отскочили в стороны. Я же стоял над тушей, тяжело дыша, всё ещё с той же счастливой улыбкой на лице. По моей щеке текла струйка крови от прилетевшей щепки. Я смахнул кровь тыльной стороной ладони, которая упала на черные доски Летучего Голландца, впитавшись в них.
Гримуар, паривший рядом, мягко толкнулся корешком в моё плечо, словно одобряя мой поступок.
На палубе воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием угасающей световой сабли в моей руке и тяжёлым дыханием гоблинов. Отчего все отчетливее стал слышен гул, исходящий от тела побежденного мной страха. Спустя мгновение послышался оглушающий грохот, из тело поверженного монстра в меня ударила молния. Упав на колени, облокотившись о шпагу, ощущая, как по телу продолжает бродить искры и жар, которые с жадностью поглощал мой источник, формируя резерв…