После чая Мельдер-младшая исполнила несколько миниатюр Грига. Игра всем понравилась. Но разговор сам собою погас, словно костер на заснувшем биваке. Воспользовавшись длительной паузой, Аст заспешил домой, заявив, что уже поздно. Пожелав сестрам спокойной ночи, Оскар и Отто поднялись в мансарду, где им было отведено жилье.
Отто зажег керосиновую лампу и помог гостю соорудить на раскладушке постель.
— Давно вы здесь? — спросил Оскар, закончив приготовления ко сну.
— Вторую неделю. И хоть в петлю лезь от безделья!
— Почему же комитет не дает вам поручений?
— Вот об этом я и хотел поговорить, — начал Отто. — Может быть, вы меня поймете. Начну по порядку. Девятого декабря прошлого года меня арестовали и выслали в Вологодскую губернию, в город Грязовец. Был я меньшевиком. В ссылке подружился с большевиками. Когда до нас дошли известия о подавлении вооруженного восстания в Москве, среди ссыльных разгорелись жаркие споры. Я, в частности, не был согласен с доводами Плеханова, который писал, что сила пролетариата якобы оказалась недостаточной для победы и потому не нужно было браться за оружие. — Отто сделал глубокую затяжку и продолжал: — Я высказывался в поддержку Ленина. Говорил, что надо дать возможность пролетариату собраться с силами, укрепить связь с крестьянством и готовиться к новому вооруженному восстанию. Возможно, я излишне горячился, кое-кого обидел. Но не в том дело: моя позиция не понравилась товарищам меньшевикам…
— Еще бы! — улыбнулся Оскар.
— Мне удалось бежать из ссылки, и вот я снова в Таллине. Встретили меня здесь хорошо, снабдили паспортом, деньгами, устроили, как видите, на надежной квартире. Но чувствую себя не в своей тарелке. Здешние меньшевики заявили, что в ссылке я стал неисправимым большевиком и еще хуже — террористом. Что, кроме разложения, в организацию ничего не принесу. Ни адресов, ни явок мне не дают. А вы говорите — поручения…
— Выходит, ваши друзья не прочь от вас избавиться?..
— Я и сам пришел к выводу, что мои пути с меньшевиками окончательно разошлись.
Оскар с интересом посмотрел на собеседника. Такая непосредственность, искренность ему нравились.
— Дело для вас, думаю, найдем, — твердо заявил он. — Без обиняков скажу — положение в городе тяжелое. После декабрьских арестов здешний комитет сильно ослаблен. Меньшевики захватили в нем руководящее положение. Но основные ячейки партии, промышленные рабочие идут за большевиками. В этом — главное. Когда я дал понять, что нужно готовиться к вооруженному восстанию, меньшевики охотно уступили мне всю военную работу и даже городскую боевую дружину.
— А разве такая есть? — удивился Отто.
— Есть.
— Но ведь меньшевики против оружия…
— А кто вам сказал, что дружина вооруженная? — усмехнулся Оскар. — В том-то и дело, что дружина не имеет оружия и уж никак не боевая. А терпят ее господа «революционеры» как дань времени, чтобы заработать себе политический капиталец. В общем, эта дружина — дипломатический трюк местных меньшевиков, которые ведут себя куда более гибко, чем, скажем, их единомышленники в столице. Но до городской дружины у меня пока руки не дошли. Давайте завтра вернемся к этому вопросу, а сейчас будем спать.
Сосновый лес, любимое место отдыха ткачей «Балтийской мануфактуры», начинается сразу за кочковатым лугом, поросшим чахлым кустарником. По воскресеньям рабочие с утра отправляются в чащу, неся с собой пироги, одеяла, выпивку — все, без чего немыслим воскресный досуг российского мастерового. До вечера в лесу слышатся веселые голоса, залихватская песня под гармонику, треньканье балалайки, надрывные звуки гитары. Там и здесь звучит русская и эстонская речь.
…Далеко за полдень на лугу появилась одинокая фигура. Человек был в светлой косоворотке и накинутом на плечи темном пиджаке. Внимательный наблюдатель заметил бы, что здешние места он знает плохо, идет не очень уверенно, напряженно всматривается в лес. Вслед за ним показалась компания запоздавших на пикник рабочих. Их было четверо. Один нес кошелку, из которой торчали головки пивных бутылок.
Достигнув леса, человек с пиджаком внакидку остановился и привалился плечом к толстой сосне. Подождав, когда четверо углубятся в заросли, он присоединился к ним. Неподалеку мелькали белые форменки и бескозырки военных моряков. Они привлекли внимание пришедших. Группа матросов с крейсера «Память Азова», о чем говорили трафареты на ленточках бескозырок, с увлечением играла в «орлянку».
— Наше вам, мореплаватели! — приветствовал азовцев человек в косоворотке. — А сухопутных принимаете в игру?