Из темноты внезапно вынырнул морской охотник, по которому чуть не открыло огонь носовое орудие старшины 1-й статьи Зубинина. В последний момент опытный старшина узнал по силуэту родную «мошку». Это оказался катер «МО-211» лейтенанта Козихина, переполненный спасёнными с эсминца «Калинин», среди которых находились адмирал Ралль и командир погибшего эсминца капитан 3-го ранга Стасов.
Козихин намеревался сдать спасённых на «Суровый», но капитан 2-го ранга Андреев стал решительно возражать, ссылаясь на то, что эсминец уже переполнен и, кроме того, повреждён.
Но тут в разговор вмешался капитан 2-го ранга Богданов, который решил пересесть на катер, с тем чтобы попытаться догнать транспорты своего конвоя. Он попросил Андреева принять с катера спасённых, которых и было-то не больше восемнадцати человек. Тем более, что адмирал Ралль и капитан 3-го ранга Стасов покидать катер и переходить на повреждённый эсминец, стоящий к тому же посреди минного поля, отказались.
Капитан 2-го ранга Богданов перешел на охотник, а полтора десятка спасённых (главным образом офицеры штаба контр-адмирала Ралля, снятые с «Калинина») перешли на палубу «Сурового».
Катер «МО-211» дал ход и мгновенно исчез в темноте.
В этот момент старшина группы радистов Золотов доложил командиру корабля по переговорной трубе, что получена радиограмма со «Славного», который подорвался на мине, лишился хода, нуждается в помощи и даёт своё место.
Капитан 2-го ранга Андреев взглянул на карту. Место «Славного» находилось примерно в трёх милях юго-восточнее «Сурового». С восходом солнца он окажется в пределах визуальной видимости.
— Золотов, — сказал Андреев в пахнущий чистолем раструб переговорной трубы, — мы тоже стоим без хода. Ты что, забыл?
Не слушая ответа, командир «Сурового» запросил машинное отделение:
— Ну что там у вас? Будет когда-нибудь ход?
Но вместо ответа из машины командир услышал крик сигнальщика:
— Прямо по носу мина!
01:20
Командир учебного судна «Ленинградсовет» старший лейтенант Амелько и лоцман 1-го конвоя старший лейтенант Шанько в штурманской рубке, склонившись над картой, обдумывали наиболее оптимальный курс дальнейшего движения.
«Ленинградсовет», считавшийся, помимо всех прочих возложенных на него задач, лоцманским судном 1-го конвоя, потерял свои транспорты с наступлением темноты и сейчас стоял на якоре, имея за кормой транспорты «Казахстан» и «Тобол» из состава 2-го и 3-го конвоев. Впереди учебного судна покачивались четыре «ижорца», которые должны были вести 1-й конвой через минные заграждения.
А на буксире «Ленинградсовета» шли ещё два катера типа «КМ-4». Накануне, когда «Ленинградсовет» ещё гордо в качестве лоцманского судна шествовал впереди 1-го конвоя, ему пару раз пришлось отбиваться от самолётов противника. Правда, оба раза с помощью эсминца «Свирепый». Но две антикварных 76-мм пушки, которыми был вооружен балтийский ветеран, и четыре крупнокалиберных пулемёта внесли свою лепту в заградительный огонь на пути бомбардировщиков к 1-му конвою. В разгар одного из авиационных налётов сигнальщики впервые доложили о плавающих минах, замеченных прямо по курсу.
Матрос-рулевой Базин был виртуозом своего дела, с полуслова понимая команды, которые среди грохота разрывов скорее приходилось угадывать, чем слышать.
Ещё с момента гибели транспорта «Элла» Амелько постоянно посылал буксируемые «каэмки» и свои шлюпки спасать погибающих людей, а когда в гуще минного заграждения погибли «Вирония», «Алев», «Сатурн», «Циклон» и «Снег», Амелько развернул своё старое судно и пошёл в гущу событий, маневрируя между всплывшими минами.
В итоге на «Ленинградсовет» было поднято около 300 человек, среди них немало раненых. Боцман «Ленинградсовета» главстаршина Иванкин выдавал спасённым сухое обмундирование, распределял их по помещениям корабля, забитыми почти до отказа эвакуируемыми армейскими подразделениями. Ранеными в меру своих возможностей занимался корабельный доктор Василий Козьяков.
К наступлению темноты перегруженный «Ленинградсовет», и без этого принявший на борт в Таллинне бойцов сухопутных частей, раненых, доставленных прямо с фронта, гражданских лиц (главным образом женщин и детей), стал плохо слушаться руля.
А между тем видимость сократилась до двухсот метров и рассмотреть все плавающие мины уже не представлялось никакой возможности.
Старший лейтенант Амелько нашёл выход. Он приказал буксируемым «каэмкам», подрыв которых на минах из-за малого размера почти исключался, пойти вперёд и каждые пять минут сбрасывать по глубинной бомбе.