- Постараюсь…ммм…ниче себе! Как вкусно! Будто моя мама…- запинается, краснея, как-то совсем по-детски очаровательно, - будто как моя мама в детстве готовила. Очень вкусно!
- А где твоя мама живет?
- Она умерла, когда мне было тринадцать. У меня никого нет. Только дядя Тарас. Но по работе он часто в разъездах и часто в местах без связи… А я сама из Дмитровска. С области. У меня там дом остался.
- Ладно. Как давно у вас роман с Лёней?
- Чуть меньше года.
- Восемь месяцев? – предполагаю.
- Чуть больше, - отводит взгляд и перестает есть, – Оксана… Николаевна, я понимаю. Я понимаю, как вам вот так со мной сидеть трудно. Но я хочу, чтобы вы знали… я клянусь, я бы никогда -никогда…
- Как вы встретились? – игнорирую ее раскаивание. – Как вообще произошло, что ты связалась с мужиком в два раза старше? Ну серьезно, в восемнадцать?
— Я не выбирала, - ее глаза опущены, на щеках легкий румянец, она теребит край и так повидавшей виды скатерти. - Я его не узнала сразу. Да я и не знала особо кто есть кто из врачей. Но про кардиохирурга от Бога Архангельского часто слышала. Как он пациентов с того света возвращает…Мне дали работу в его отделении. Санитаркой. Я училась на первом курсе меда и вот...А там, в больнице, все боялись его. Он был такой… другой. Ходил, такой тихий, сосредоточенный. Всегда вежлив со всеми. Но холоден, что ли… А вокруг все бегали, что-то теряли, орали вечно... А он всегда вежливый. Он меня единственный всегда замечал. «Здравствуйте, - говорил, - вы новенькая? А , на первом курсе учимся, будущая коллега. Как зовут?» А потом всегда мне улыбался при встрече, словно я что-то стою. На меня вообще никто никогда не смотрел так…Я ж санитарка…
Спотыкается. Стыдно становится. Наверное. Но я не перебиваю. Хочу послушать всю историю. Даже несмотря на то, что конец известен.
- Когда хочет Лёня умело может казаться милым, - вставляю в затянувшейся паузе.
Вероника вскидывает на меня взгляд.
— Нет… Он не казался. Он просто… был. Был случай, никого не было, я имею ввиду из врачей и персонала. Мы закрывались. Я полы мыла. А тут деда затащили бледный, у него сердечный приступ явно. И Леонид остался без вопросов. Я видела, как он разговаривает с пациентом перед операцией. Тот дед, трясся весь. А он сел рядом, положил руку на плечо и сказал: «Я всё сделаю. А вы потерпите. Нам обоим нелегко, но вы мне поможете, хорошо?»
И тот дед кивнул, как будто он ему жизнь дал. И он его спас… как супергерой, - голос начинает дрожать, - и потом он подошёл ко мне.
Сказал: «Вы хорошо держитесь. Молодец.» И всё.
А я…
Я тогда впервые за много лет подумала, что я, может, тоже не мусор. Что я кому-то пригожусь, кроме как перетянуть каталку.
Девчонка смолкает будто уплывая в воспоминания. И говорит уже тише:
— А потом он начал замечать. Просто. Видел, что я грустная. Что я не ем. Что у меня синяк на руке, потому что на лестнице поскользнулась. Спросил, что случилось. И я… просто не выдержала. Мне никто никогда не задавал таких вопросов. Обо мне мало кто заботился, а Леонид… он … мне казалось что у него большое доброе сердце. Что таких людей вообще нет. А он вот. Есть. Он смотрел на меня, как на человека. А я так хотела быть человеком. Хоть для кого-то. И всё завертелось...
- И о жене Архангельского ты не слышала?
Качает отрицательно головой.
— Нет. Только через месяц. Он мне не говорил. А когда я узнала, я просто была в шоке…он сказал, что вы болеете. Что не может вас оставить. Что у вас "всё сложно, но он меня любит". А я уже не могла назад. У меня тест показал две полоски. Я не знаю, как это произошло. Мы всегда предохранялись.
Ее глаза полные слез смотрят на меня чище небесного свода.
— Я не хотела вам зла. Честно. Я просто думала, что, может… может, в этом мире и для меня кто-то есть…
- И что же? У вас был тайный роман?
- Я ему призналась, что беремена. Чтобы решение принять. Он сказал, что аборт делать нельзя ни в коем случае. Забрал меня из общежития и поселил в трешку в центре... Обеспечивал. Я ни в чем не нуждалась. Я… Я понимала, что есть вы. Но мне казалось, что вы его держите своей болезнью и он как благородный мужчина не может вас отпустить.
Просто класс. В той квартире, которую я отдраивала. Подбирала мебель, чтоб подороже сдать, он поселил свою любовницу. Вот чертов хрен, честное слово!
- А ко мне чего приперлась тогда?
- Я… это гормоны наверно…я не могу объяснить свой поступок… простите, пожалуйста…это был словно импульс…Вспышка.