— Привет, — говорит и протягивает пачку. Достаю одну сигарету и устраиваюсь на подоконник. От него приятно пахнет, когда он чуть наклоняется ко мне, чтобы дать прикурить. У него ворох светлых волос, про такие обычно в романах пишут что-то типа «так и хочется запустить руку». Ну да. Наверное, хочется.
— Как жизнь? Как новая работа?
— Откуда знаешь? — чуть прищуриваюсь.
— Земля слухами полнится.
И не могу себе объяснить, но чувствую небольшой укол ревности, когда предполагаю, что Вероника с ним могла общаться в моё отсутствие. Ну. Просто Дмитрий мой. Сосед. Вот. И она ещё и его не получит. Чёрта с два.
— Отлично. Работаю с красотой, — затягиваюсь. И мне нравится, что такой красивый, молодой парень так внимательно меня рассматривает. Будто одарил комплиментами глазами. Прям плечи и спина выпрямляются, чесслово. — Кстати, спасибо за ужин тогда... За макароны. Это было… хм… ну, очень мило.
— Так я милый парень? — чуть наклоняет голову. — Ты думала о нашем свидании, Оксана?
— Ты очень милый парень, — протягиваю, стараясь быть честной. Потому что кто-кто, а этот сосед мне точно нравится. — И было бы здорово, если бы ты остался моим хорошим другом. Без свиданий и поцелуев. Мне тридцать шесть, у меня развод в процессе, и я ещё совершенно не пришла в себя, чтобы ходить на свидания, ладно?
Боже, как напрягаюсь внутри — не передать.
— Ладно, — говорит довольно легко. И это где-то даже обижает. Я спрыгиваю и отряхиваю попку. Тушу окурок в импровизированной пепельнице.
— Чёрт, — проговаривает, заставляя меня на него обернуться. О, эти лукавые карие глаза. — А мне чертовски понравилось тебя целовать!
И я смеюсь, слегка запрокинув голову. Возможно, в его фразе не было ничего смешного, но она точно сняла моё лёгкое напряжение.
— Увидимся, Митя, — говорю на прощание.
Когда захожу домой — здесь меня ждёт сюрприз.
Два.
Первый выходит прямо из зала и останавливается посреди коридора, и удивлённо — почти уверена, как и я, только зеркально — рассматривает меня. Высокий худой паренёк лет семнадцати с синим ёжиком и небольшими колечками в ушах и в носу. Он показывает на меня своим длинным пальцем и поворачивается в проём зала.
— А ты права — она реально красотка, — протягивает слегка в нос и с довольной улыбкой.
— Ты кто такой? — строго спрашиваю и скидываю туфли, шлёпая его по пальцу, когда подхожу. — Дурной тон — тыкать в кого-то пальцем. Запомни, кто бы ты ни был.
— Ау, что за агрессия… — возмущается, хватаясь за руку так, будто я ему отрубила тот палец, не меньше. — Я — Юрок. Пришёл навестить подругу и вот — вам помочь… А вы дерётесь.
— Ох, Юрок, тебя бы в нулевые — ты бы понял, как ошибаешься в формулировках, — проговариваю и замираю в проёме. Весь зал обклеен до конца. Швы ровные. Чистота и красота. Вероника сидит со своим большим животом на диване.
— А мы вот… тут немного… надеюсь, вы не были против? — смущённо бормочет, вдруг разнервничавшись и оттого встав. — Но это не только мы… ещё ваш сосед приходил. Митя. Он тоже очень помог. И ещё… он там раскладушку принёс. На кухне стоит...
Хм. Это что это — они тут меня обсуждали и мою жизнь, что ли? Хм. Двоякое чувство. И прибить хочется, и обнять. Но с Вероникой у меня так всегда — с самого начала.
И Митя. Эх. Почему в своё время с Лёней убежала? Подождала бы чуток , пока вырос— и, может, с ним бы и замутила.
Ещё раз оглядываю зал. Выдыхаю. И встречаюсь с Юрой взглядом.
— Вы ужинали? — спрашиваю, решив сменить гнев на милость. В конце концов, у меня ещё кухня есть, может, они и там поклеят чего, раз уж такая пляска.
— А вы сменили свой негативный вайб? — с осторожностью заглядывает мне в лицо Юрок.
— Я его не сменила. Я его бережно берегу. Чтоб вокруг меня всегда обитал и отпугивал таких милых мальчиков, как ты, — отзываюсь.
— Вот это кри-инж… И я не мальчик! Я вообще уже студент второго курса медуниверситета, — тут ж обижается.
— Хорошо. Плюс ещё второкурсников-медиков, — соглашаюсь. Юрок с недоверием смотрит на меня, потом на свою подругу и неуверенно фыркает губами. Вероника закусывает губу, сдерживая улыбку. Она себя всё время ведёт крайне смущённо. Возможно, если бы и не это — давно бы её выгнала. Но в девчонке вот вообще нет нахальства. Только, видать, когда гормоны шарашат — она может выдать от безысходности.