— Сань, помоги пожалуйста. — Протягивая ему использованные салфетки произнес Жорик.
— Иди нахуй, я не буду тебе помогать. — Со смехом, отводя его руку произнёс Саша.
— Сань...
— Что?
Греко-грузинская фигура попыталась сделать жалостливые глаза. Надеясь, что это поможет и холодное сердце друга будет растоплено. Вся гримаса просила его сжалиться и протянуть руку помощи. Но поняв практически моментально, что его лицо его только раздражает. Он тут же сменил тактику.
— Будь другом, помоги. — Кивая на салфетки продолжил Нелысенко.
Саша в свою очередь опять громко засмеялся и спустил голову до уровня колен. Затем поставил на них локти и спрятал своё лицо. Спустя несколько секунд приоткрыл правый, кислотно изумрудного цвета, глаз. Жора, всё с тем-же лицом смотрел ему прямо в душу.
Блондин потёр нос и губы, и взял салфетки. А Нелысенко принялся любым способом убрать яркое-оранжевое пятно у себя на майки.
— "Сейчас бы взять и кинуть в него эти салфетки. Чтобы разозлился, за кричал, взбесился. О боже как я люблю его лицо, когда оно аж разрываеться от напряжения. От сдерженности. Прям и хочется на него смотреть. Боже, как я это люблю! Боже, как же ты это хорошо делаешь." — Затем Саша мысленно зарычал и продолжил "говорить". — "Неуклюжий, всё валится из рук. Взять бы да и кинуть. Взять да и кинуть, Взять да и кинуть. посмотреть на это смешное лицо."
Блондин стал бороться со своими желаниями. Бросить или нет. Бросить или нет. Вроде ничего такого. Не кидай и всё будет нормально, а с другой стороны кинул и кинул, ничего страшного. Но парень видел с другой стороны. В нем росло напряжение. Он знал что бросать нельзя, но так хотелось. Так хотелось. Он не моргаючи смотрел как Жора с ругательством просил у всех влажные салфетки и каждый раз, при отказе бесился ещё сильнее. Что ещё больше возбуждала Сашу. По его виску пробежал холодок от включенного кондиционера. Внутри он отдёрнулся как ошпаренный, а с наружи прикрыв рот правой рукой, молча наблюдал за Жорой. Он меньше всего хотел двигаться и мертвой хваткой вцепился в каждый миллиметр своего сиденья. Он остолбенел, но отрывал взгляда. Хотелось, но было нельзя. Хотелось бросить, но нельзя. От этого чувства скованности он меньше всего хотел сейчас избавиться. Он пошевелил правой ногой. Немного сдвинул её левее. Даже не зная почему он это сделал. Он был уверен, что он полностью обладает своим телом и сейчас он чувствовал боль как от сломанной ноги. Её как будто оторвало. Вот она была, а сейчас нет.
Саша молниеносно заметил, что напротив него. Сидящий у прохода старик, перед Загадкой, с полысевшими белыми остатками волос. И одним маленьким, почти не заметным, словно тигр в траве, цвета, как спелый каштан, волоском. Размером с четверть иголочки. Не мог разобраться с подлокотником. Они опускались - старик жал на кнопку правильно, чтобы они защелкнулись. Но никак не мог дожать её до конца. Он уже пять минут мучился и на шестой от бессилия, выкинул руки и откинулся в кресле.
Саша взорвавшись встал, положил в свой карман салфетки, приказал Жоре выпустить его и согнувшись, дожал до конца кнопку и спустил подлокотник. Интересно то, что это был тот-же самый пассажир, которого он чуть не уронил сумку.
— Сань, вот тебе не жарко в этой "хуйне"? — С забитым, от хронического насморка, носом спросил его Нелсысенко.
— А? Что? — Садясь обратно переспросил он.
— Не жарко говорю.
— А! Нет-нет. Всё заебись. Она наоборот охлаждает меня. Смотри… — Тут у его понесло и он начал описывать, и всячески хвалить свой гардероб.
—Это ж не комбинезон? — Перебил его в заде сидящий Кадик.
— Полу…
— Ты на мусора похож в ней.
Александр встал коленями на мягкую сидушку и выглянул из-за спинки.
— Это оно и есть. Это специальное одежда для походов там всяких. Э-э-э... В страйкбол в ней можно играть. Ну, а вообще это, типо, специальная одежда для спецназа.
— Чёрненькая... Круто-круто. Мне нравиться. Сколько взял?
— Э-э-э... Без берцов 50 долларов. А с берцами 70.
— Так в ней можно хоть каждый день ходить. — Заметил Жора.
— Вот именно. Она мне поэтому и нравиться. Ходишь такой по райончику, а ещё. — Он достал, прикрепленному к ремню нож и продолжил выпрямив лезвие. — Ходишь такой-пугаешь внешнем видом шпану. А если кто-нибудь дернеться. Ты ему хоп и всё.
— Да, Саня! А потом хоп и пол жизни в тюрьме. Ахуенно? Ахуенно!
— Ну или так. — Спокойно ответил он пристёгивая свой нож к ремню.