—Но милостивый государь! — С оплошность в похрюкивание продолжил Артём.
—Да, заткнись ты блядь!
Данила скинул с себя плед, который достал посреди ночи из-за стеклянных от мороза пальцев. Неуклюже подтягивал носок и приходил в себя. Повернувшись лицом в иллюминатор он от бессилия вздохнул. Не таким он себе представлял приход в новую "жизнь".
От всего этого грохота, который воцарился вокруг, словно якорные цепи Мороз Палыч поднял свои веки. На удивление он быстро включился в происходящие. Повернутый также к окну он принялся слушать, что за хаос происходит за его спиной.
Желание внимать происходящие отбилось также быстро, как и желание жить. Мороз заметил, что за стеклом видны серые от дождя облака, которые растелились ровным ковром в нескольких сотнях метрах ниже его, и ровно ему, ослепительно, своей редкостью, красное солнце.
Глаза не слепило и они даже не болели от резкого скачка из тьмы в яркую реальность. Не хотелось жмуриться, моргать, двигаться.
Мороз отрезал себя от всех тех кто с ним летел. Он просто-напросто позабыл о них. Забыл о Марине Ивановне, которая с ужасом и тяжёлой головой вышла из туалета и шла вперёд тремя рядами позади. Позабыл о шуме, да и о звуках вообще. Он просто забыл, что он летит не один. А именно так он себя чувствовал. Нету ничего кроме него, солнца и медленных нот пианино. Которые почему-то так и лезли ему в голову. Смотря как облака начинают рости и как солнце уходит из-за этого Мороз пустил слезу. Нет, она не была под струнами грусти, печали, страха. Это была слезинка для промывки зрачка, радужки. Та которую мы постоянно используем, когда моргаем. Просто за ночь она накопилась и упала.
Мороз быстренько её смахнул и этим пропустил закат.
—"Надо было горсточку земли взять".—Подумал он.
Вид дождливых облаков на несколько секунд затмил все окна. В судне воцарилась мимолётная темень, которая была разрублена в тот же миг как показалась земля.
Её окутывали беспорядочные рассыпанные коричневые родинки запаханной земли, прямоугольной формы. Которые простилались до сильнейшей синевы Тихого Океана. Ужасные до глубины души, а порой и валящие замертво перфекционистов, хаотично проведённые линии дорого. Право, влево, верх, вниз. Они вели откуда угодно и куда угодно. Наверно, здесь каждая дорога вела к каждому городу, деревне и дому. Вместе с паханными полями расположились маленькие водоемчики. Видимо, для выращивание риса. А вот леса, наполненные камнями, скалами и бамбуком. Городишки, рисовые поля, дороги, водохранилища, постепенно разрастающиеся, напоминали рак. Конечно, это не наблюдалась на всей территории Японии, но то что увидели молодые парни их ввело в ступор. Они привыкли видеть лес таким, что ты никогда не видел его конца, пока не заберёшься на огромную высоту. Только тогда ты смог увидеть эту силу природных царей и богов. И тот факт, что парни жили на славянской земле, и видеть столь много городков, ловно несколько сотен муравьиных колоний. Полей наполненных водой, скал, и всё это ограждено вечно синим Океаном. Когда они привыкли всегда знать, что есть необъятные просторы, для них это всё было чуждо. Они не верили, как на такой бесполезном клочке земли можно жить. Это варварство, когда конец твоей родины можно наблюдать из какого-то там самолёта.
Взбунтованные подростки попадали на свои пыльные кресла по приказу капитана, что они заходят на посадку. Всё происходило как по инструкции. Парни Спокойно пристегнули свои ремни, приготовили ноги в боевую-посадочную позицию. Молча взглотнули. Покачали от безнадёжности головой и приготовили свои души и тела на приземление на новую землю.
Десять минут стремительного снижения и вот почувствовался первый удар шасси.
Глеб с заячьим прыжком поднялся в воздух и с его же страхом в глазах стал молить своих ребят помочь ему. Второй удар его поднял не так высоко. Тубур мигом схватил его за правую руку, но как ему показалось помощи от этого не больше нуля. Так как его рука была прочно взята в тиски, но тело то прыгало. Спустя секунды, когда самолёт уже более-менее стоял на полосе - он заметил, что его друг слабо пристегнул ремень. Если честно, то было такое ощущение, что он его вообще не пристегнул.
Ещё парочку, но уже не таких сильных, толчков и самолёт уже твёрдо рассекал, так горячо любимый, асфальт. О котором, наверно, взывала половина салона.
Капитан поздравил с прибытием на сушу и пожелал удачно отдохнуть. Это означал сигнал, что пора доставать сумки из бардачка. Удивительно, но находились уже те, кто это делал на заходе на посадку и они ни коим образом не желали слушать стюардесс, которые, не раз уже с этим столкнувшись, но со слезами на глазах просили пассажиров, а в особенности на задних рядах быстро положить свои вещи обратно и тут-же пристегнуться. Ну или хотя-бы просто пристегнуться с багажом на руках. Ребятам самим было интересно чего добивались задние ряды беря в руки сумки. Они-же всё равно бы не успели выйти первыми. Видимо такова натура. Быстрее, выше, сильнее.