— Так что же заставило вас сделать это? Видимо, у всех ваших родственников уже есть пыжиковые шапки?
— Не у всех… У троюродного племянника и у дяди по материнской линии еще нету таких шапок.
— Вы слышите, дорогие телезрители? Ни у дяди, ни у племянника еще нет пыжиковых шапок, а Иван Лукич продает шапку первому встречному… покупателю! Ведь вы же могли ее, как водится, того… под прилавок?
— Да, я мог бы ее того… но не успел.
— Но вы ведь могли сказать этому покупателю, что шапка продана? Так, что же все-таки толкнуло вас на этот поступок?
— Я и сам не знаю… Может быть, то, что я с детства любил читать о геройских поступках и сам мечтал совершить что-нибудь такое… Но все как-то не было случая… А тут меня будто что-то толкнуло, и я подумал: «Вот оно! Сейчас или никогда!». И я продал эту шапку! Хотя, конечно, на моем месте… каждый… так сказать… мой долг… так сказать…
— Спасибо, уважаемый Иван Лукич! Я думаю телезрители по достоинству оценят не только благородство, но и вашу удивительную скромность! Ждем ваших писем, дорогие телезрители!
ЦЕННЫЙ СПЕЦИАЛИСТ
— Здравствуйте. Хотел бы устроиться к вам на работу. Берите, не пожалеете.
— Нам нужны только хористы.
— А мне все равно! Зарплата у хористов не очень смешная?
— Девяносто.
— Не фонтан, но пусть… Главное, недалеко от дома. Можете оформлять.
— У вас музыкальное образование?
— У моего дяди тоже нет музыкального образования, но он прекрасно справляется с работой. Мой дядя заведует торговой базой…
— Торговой базой? Родной дядя? Так… Но у вас, кажется, и с вокальными данными не очень… Всегда так хрипите?
— Всегда, это наследственное. Я многое унаследовал от папы, который заведует складом стройматериалов и тоже хрипит.
— Так-так… Но вы можете хоть отличить «соль» от «ля»?
— Вот и моему брату Леве медведь на ухо наступил, но в этом ли соль? Лева, как-никак, хозяин жилищного фонда в нашем районе…
— Это ваш брат? Так-так-так… Скажите, вы вообще когда-нибудь пели?
— В детском саду и как-то на именинах. А моя сестра Гуля не поет даже на именинах, но ее все уважают. У нее в руках санаторные путевки и кое-что еще. Впрочем, вы не беспокойтесь, я петь не буду. Могу, правда, открывать рот, когда мое присутствие в хоре будет необходимо…
— Я понимаю… Минуточку… Алло, Сусанна Кузьминична? Сейчас к вам подойдет товарищ, оформляйте его хористом. Ценный… специалист, объясню потом…
— Спасибо. Только имейте в виду, я не смогу бывать у вас слишком часто. Я ведь еще работаю на метеостанции, в цирке и в пожарном депо. Сами понимаете, на таких специалистов, как я, везде спрос…
ВСТРЕЧА
Толпа у сельсовета томилась на солнцепеке и нетерпеливо вглядывалась вдаль. Оркестранты топтались, пуская дрожащих зайчиков начищенными инструментами. Озабоченные гуси нервно покрикивали на обочине дороги. Распаренный человек на крыльце конторы поминутно вынимал бумажку из кармана и бормотал:
— Родной наш Митрофай Николаныч… Тьфу, господи, опять… Родной наш Николай Митрофаныч…
В толпе шелестели:
— А ну как не взглянется ему у нас? Строг ведь очень!
— В «Рассвете» вон ревмя ревут. Не потрафили чем-то, так он к ним теперь ни ногой…
— Музыкантам велено «Барыню» играть. Любит он ее…
— Кого встречаем, а? Кого встречаем-то? — приставал ко всем человек с мопедом, видать, нездешний.
— Да Пупова же! — отмахивались от нездешнего местные и, вытягиваясь на цыпочках, норовили заглянуть за горизонт.
— Большой начальник, что ли, он, Пупов-то? — не отставал нездешний.
— Сказал тоже, начальник! Начальства много, а Пупов один!
— Едут, едут! — запричитала вдруг дозорная старуха с полевым биноклем «в руках.
Толпа напряглась. Оркестр испуганно заиграл «Барыню». Гуси на обочине выстроились по ранжиру.
Из облака пыли выскочила черная «Волга» и, разогнав толпу, лихо осадила у крыльца. Дверца с треском распахнулась, и взору встречающих явился кирзовый сапог. Толпа зацвела медовыми улыбками. Сапог повертел носком, как бы принюхиваясь, и спрятался. Толпа обмякла и тяжело задышала.
Но тут из машины вывалился бородатый человек и сурово оглядел собравшихся мутными глазами. Толпа, радостно ухнув, взметнула на руки единственного в районе печника и понесла к накрытому столу. Гуси понимающе загоготали и дружно тронулись в поле.
СЮРПРИЗ
Начальник конторы Зубров вот уже второй час с грустью повествовал об итогах работы за квартал. В паузах он оглядывал постные лица подчиненных и с горечью убеждался, что плачевные дела родной конторы волнуют далеко не всех. Молодожен Кошкин глядел в окно и чему-то блаженно улыбался. Осьминогов совершенно откровенно зевал, даже не считая нужным прикрыться. Неисправимый Шпендриков затуманенным взглядом прохаживался по пышным формам Мерлузовой, которая не обращала на него никакого внимания и строила глазки Хвостецкому.