Машину ждали несколько человек. Едва она остановилась над ямой и все сидевшие в ней тут же удалились через железную дверь в соседнее помещение, ожидавшие, вооруженные отличным инструментом, немедленно принялись за дело. Это были настоящие мастера, профессионалы в нелегком своем промысле. Они были трезвы, выбриты и молчаливы. Приподняв машину на четырех домкратах, они тут же свинтили все четыре колеса. Вряд ли ушло более трех минут. За несколько минут были сняты и все четыре дверцы. Машина обнажалась прямо на глазах, превращаясь в беспомощный и какой-то жалкий скелет. Без колес, без дверей, со снятым капотом, свинченными фарами, она выглядела так, словно ее обглодало какое-то чудовище. Все, что снималось с машины, тут же через незаметную дверь выносилось из гаража и укладывалось на прицеп. Через десять минут, когда на него погрузили сидения и закрепили их уже приготовленными тросами, его подсоединили к подошедшему "Москвичу" и он тут же отбыл, словно провалился в темноту. Когда через полчаса "Москвич" с прицепом подъехал к гаражу, на него с помощью лебедки погрузили мотор "девятки". Все стеклянные, электрические, пластмассовые детали, приборы, счетчики, датчики были аккуратно упакованы в картонные коробки и тоже загружены в прицеп.
За все это время ни один из рабочих не закурил, не отошел в сторону отдохнуть, не произнес ни единого слова. Вряд ли прошло больше часа с того момента, когда "девятка" въехала в это помещение, но теперь над ямой на четырех домкратах стояла лишь рама - все что осталось от роскошной "девятки" цвета мокрого асфальта. В третий заезд на прицеп погрузили и раму. "Москвич" тут же выехал с освещенного пятачка и растворился в темноте.
"Девятки" не стало.
И в тот момент в соседнем с гаражом помещении, в котором на диване и в двух креслах расположились угонщики, зазвенел телефон. Трубку поднял Юрик.
- Как дела? - прозвучал негромкий спокойный голос.
- Все в порядке.
- Есть проблемы?
- Амон...
- Знаю.
- Погорячился немного...
- Знаю! - раздраженно повторил голос. - А сейчас как?
- Вроде, заканчивают ребята.
- Товар?
- Все сдали.
- Хорошо. Зайди ко мне сегодня.
- У нас ведь на вечер еще одно мероприятие.., - Вот после него и зайди.
- Амон идет с нами?
- Нет.
- Дать ему трубку?
- Не надо. Он тебе поверит.
- Он сегодня вообще мог бы и не возникать! С ним уже становится страшно разговаривать. Если так и дальше пойдет...
В трубке раздались частые гудки - собеседник прекратил разговор. Юрик недовольно повертел трубку перед глазами и с силой вдавил ее в рычаги. Обернувшись, увидел откинувшегося на диване Амона. Тот улыбался с закрытыми глазами.
- Нехорошо стучать, дорогой, - проговорил Амон.
- Отдыхай, дорогой, - ответил Юрик. Выйдя в гараж он увидел лишь торчащие у ямы домкраты. Его всегда поражало мастерство механиков. - Через часок-второй опять можем подъехать, - сказал он.
- Подъезжайте, - сказал механик постарше и плотно прикрыл дверь, из которой выбивался свет. - Амон с вами?
- Шеф сказал, что может отдохнуть.
- Тогда ладно... - механик облегченно вздохнул. - Не брали бы вы его вообще.
- Почему? - Юрик присел на деревянный брусок.
- А! - слесарь махнул рукой, опасливо покосился на дверь. - Помощи никакой, одна кровища. Из-за него по ножу ходим... Одно дело угон, другое убийство.
- Шефу виднее.
- Ничего ему не виднее! Смотрите, ребята... А то знаешь, поговорка есть про веревочку, которая вилась-вилась да и оборвалась. Слышал?
- Ладно, хватит. Как говорит наш лучший друг Амон, моя твоя не понимай - иди к ядреной матери!
С ржавым душераздирающим скрипом дверь медленно открылась и в светлом квадрате возникла низкорослая, широкоплечая фигура Амона. Он некоторое время молча смотрел на яму, на стеллажи, на которых остались лишь инструменты, потом его сонный взгляд скользнул в сторону Юрика, переместился дальше и, наконец, уперся в механика.
- Нехорошо говоришь, дорогой. Не надо больше так говорить.
- А как надо? - взвился тот.
- Как хочешь, дорогой. А так - не надо. Моя обижается.
Амон отступил на шаг в комнату и дверь за ним с тем же невыносимым скрипом закрылась. Повернувшись к механику, Юрик развел руками в стороны вот так-то, дескать.
***
Была уже глубокая ночь, часов около одиннадцати. Город в это время становился совершенно пустым. Засидевшиеся в гостях люди оставались на ночь, не решаясь выйти на улицу. И не осень была тому виной, не прошедший дождь, не похолодание - люди боялись за свою жизнь. Газеты каждый день сообщали о десятках квартирных краж, об убийствах и изнасилованиях, о перестрелках в центре города с применением автоматов, пулеметов, гранат. Обстановка мало чем отличалась от фронтовой, или уж во всяком случае от оккупационной. К восьми вечера можно было встретить лишь загулявших приятелей, да юнцов, которые по молодости и по глупости все никак не могли поверить, что и с ними может случиться что-то неприятное. Радость жизни оказывалась сильней предосторожности и доводов разума, но это продолжалось недолго - до первого ограбления, до первого изнасилования, до убийства человека, которого хорошо знал. Частники на машинах проносились без остановок и не соблазняли, не трогали их сердце ни красотки в шубейках, ни старички с кошелками, ни мамаши с детишками - все это могли быть подсадные утки, специально выставленные, чтобы заставить водителя остановиться. А потом обычное сообщение в уголовной хронике - выехал и не вернулся. Среднего роста, средних лет, среднего телосложения...
Юрик шел чуть впереди и его длинная изломанная тень путалась в ногах у Боксера и Сынка. Потом фонарь оказывался позади и теперь уже Юрик топтал тени своих приятелей. Шли, не разговаривая, внутренне" готовясь к тому делу, ради которого и вышли в это время. Не в самое лучшее время - к ночи повышалась бдительность владельцев машин, бдительность милиционеров, которые разъезжали на машинах по несколько человек, не решаясь показаться в одиночку. Были вооружены они короткими десантными автоматами, переговариваясь по рации, напряженно вглядываясь в темноту и каждый момент ожидая нападения - такие автоматы хотели бы иметь многие.