– Нет, – отвечает Лена. – Она бы точно не побежала. Может, Даша? Не помню, кто был четвёртым. В общем, растянулись мы поперёк дороги. Вытянули одну руку, подняли палки. Стоим. Мороз пробирает. А мы стоим. Смотрим, с моста несколько человек стало спускаться. Мы давай подвывать, думаем, вот сейчас испугаются. А они только спустились с моста, как побегут на нас. Мы стоим. Воем. Ничего не понимаем. Они бегут. А мы стоим. Смотрим: мужики, чёрные, огромные. Быстро бегут и прямо на нас. Выть, понятно, мы перестали. И вдруг нам так страшно стало, что мы покидали палки и как рванём от них. Мы бежим, и они бегут, не отстают. На морозе тяжело бежать, воздуха не хватает. В боку колоть стало. Во рту вкус крови появился. Оглянемся, бегут. Мы друг дружку поддерживаем, бежим. Ноги скользят. Нам уже жарко в наших дублёнках. Это сейчас облегчённые делают. А тогда из натуральной овчины, тяжёлые, длинные, чтобы в сорок градусов мороза не замёрзнуть.
Смотрим, а около «Стекляшки» рейсовый автобус стоит. Ну мы туда, не думая, заскочили. Дышим тяжело. Пот на глаза скатывается. В карманах ни копейки. Что делать, если высадят нас? Глядь, а мужики в автобус забегают и кричат водителю: «Спасибо, что подождал!»
Здесь-то мы их и рассмотрели. Это оказались рабочие с кочегарки. Автобус тронулся. Пришлось нам потом обратно пешком возвращаться. Жили-то мы около «Стекляшки». Вот такие из нас мёртвые с косами получились… И тишина…
Конец