Глядя, как Хейдьюк склонился над рельсами, она заметила нож, блеснувший у него в руке, видела, как он срастил и заизолировал концы проводов. Подсоединив четвертый заряд, Хейдьюк подсоединил свободные концы взрывных капсюлей к основному проводу, замкнув все заряды в единый контур. Затем он начал разматывать провод, отходя все дальше от моста вдоль края каньона к месту, укрытому нависающей скалой так, что его не было видно с места взрыва. Он поставил катушку и пошел вдоль проводов обратно к мосту, пряча их на ходу под нависающим краем обрыва, чтобы они не были заметны, — то есть, не были заметны для любой пары глаз, глядящих с востока. Подойдя к полотну дороги, он взял провода, которые еще не были спрятаны, и прикрепил их к ребру рельса, под его головкой, чтобы они тоже не были заметны.
Бонни наблюдала, как он разговаривал со Смитом; видела, как Смит слегка ткнул его под ребра, как они положили руки друг другу на плечи, как пара борцов сумо в боевой стойке. В том, как они улыбались друг другу, в том, как друг с другом обращались, было что-то, что раздражало и оскорбляло ее. Все мужчины в душе, думала она, — или в самой глубине души, следует сказать? — в самом деле какие-то странные. То, как футболисты похлопывают друг друга по заду, выбегая на поле или выбираясь из свалки. Греческие болельщики и их нервный центр. Странные, как улитки. Хотя ни один из них найдет в себе порядочности, или честности, или мужества, чтобы признать это. И уж, конечно, они все вместе — против женщин. Свинская порода. Кому они нужны? Она взглянула ласково на двух дурачков внизу, возившихся друг с другом. Неотесанные мужики. Пара клоунов. Чудные, как морское ушко. Док, у того хоть есть чувство собственного достоинства, светский лоск. Хотя и не слишком много. А где он, кстати? Она стала вглядываться очень внимательно и наконец различила его фигуру в тени дерева, — голова его поникла, он засыпал стоя. Господи, подумала она; ну и скучная же работа эта преступная анархия.
Ее имя взлетело в солнечном свете. Лица глядят на нее. Волны звуков прокатились по воздуху, растекаясь во все стороны. Бонни!..
Бонни, Док и Хейдьюк суетились над катушкой провода. Смит работал на мосту. Док и Бонни смотрели, как Хейдьюк обрезал концы, разделил провода и оголил от изоляции по два дюйма блестящей медной стренги.
— Эти паразиты, — объясняет он, — идут сюда. — Он касается ими двух клемм на взрывателе. — А эта маленькая хреновина, — отложив провода в сторону и взявшись за рукоятку взрывной машинки, — поднимается вот так — он поднял ее до упора. — Когда подсоединим провода к клеммам, и ты сильно толкнешь вниз, толкнешь изо всех сил — не бойся повредить машинке, ты не можешь ей повредить, просто толкай, стараясь выбить дно; так вот, когда ты это делаешь, ты посылаешь ток в цепь, при этом взрываются капсюли. Они детонируют взрыватель, те детонируют заряд, и — словом, сама увидишь. Но ты должна толкать эту ручку изо всех сил. Это как крутить старомодный деревенский телефон — если не будешь сильно крутить, не пошлешь никакого сигнала. — Взглянув на Бонни. — Ты меня слушаешь, Абцуг?
— Да, я слушаю, Хейдьюк.
— Что я сказал?
— Слушай, Хейдьюк, у меня степень магистра по французской литературе. И меня не исключали из института, как некоторых тут, которых я могла бы назвать по имени, но лучше не буду, хотя они и находятся всего на расстоянии плевка.
— Ладно, тогда пробуй. Он вывернул капсюли из машинки и положил туда кончики пальцев. — Ну, давай. Захлопни ее как следует. Чтобы меня ударило током.
Бонни взялась за рукоятку и толкнула ее вниз. Она стукнулась о крышку деревянной обшивки.
— Я почувствовал толчок, — сказал Хейдьюк. — Легонький толчок. Попробуй еще раз. Тресни как следует. Выбей днище.
Она подняла рукоятку вверх, вдохнула полную грудь воздуха и снова толкнула ее вниз. Рукоятка с треском вошла в ящик, и рука Хейдьюка рефлекторно подскочила от резкого удара током.
— Это уже лучше. На этот раз я почувствовал. Ну, что, Бонни, хочешь быть взрывником на этой операции?
— Кто-то должен это делать.
— Док будет стоять рядом, проверять всю процедуру, поддерживать тебя. Я буду там, откуда можно видеть приближающийся поезд. Когда он будет в нужной точке, я подам тебе сигнал, вот так. — Он поднял руку. — Когда я подниму руку, поднимай рукоятку вверх. Не спускай с меня глаз. Когда я опущу руку, — он резко опустил ее вниз — рви рукоятку вниз. Сильно!
— А потом?
— Потом убираемся отсюда ко всем чертям. Вы с Доком — в Бьюике; мы со Смитом — в джипе. Нам нужен хотя бы час до того, как они пошлют самолеты, поэтому гони целый час вовсю, потом стань где-нибудь под деревом, подожди до вечера. Езжай по старой грунтовке на Шонто. Вечером встретимся в Бетатакине, отпразднуем нашу победу. Не смотри вверх на самолеты. Бледные лица хорошо видны сверху. Не бери в голову, спокойненько, если кто заговорит, — ведите себя, как туристы. Оденьте свои бермуды, Док.