Максимов промолчал, так как не знал, что ей ответить.
– Чего ты молчишь? Ты же работаешь в системе! Он пишет, что попал в плен, будучи раненным. В чем его вина?
– Я не могу ответить на твои вопросы, Тамара. Как-то товарищ Сталин обмолвился, что у нас пленных нет – есть предатели. Вот после этого и понеслось – раз был в плену, значит, предатель.
Она снова замолчала. За разговором они не заметили, как дошли до общежития, в котором проживала Тамара. Он хотел было обнять ее, но она увернулась от его объятия. Девушка, молча, улыбнулась ему и направилась к двери.
– Тамара! – окликнул Павел ее, но она скрылась за дверью.
Максимов достал папиросу и, прикурив, направился в сторону дома.
Корнилов выбросил недокуренную папиросу в окно автомобиля и, взглянув на своих товарищей, открыл дверь. Вслед за ним из «Эмки» вышли Симаков и Бабаев, и не спеша, направились в сторону почтового отделения. Почтовое отделение было не очень большим и размещалось в старом здании, построенным еще в конце девятнадцатого столетия.
– Встань на всякий случай у окон, – приказал он Бабаеву.
Симаков и Корнилов вошли в почтовое отделение. Народу в зале было не так много и появление в нем двух молодых мужчин не вызвало ни у кого никаких подозрений. В дальнем углу за небольшим столиком сидел охранник. Старая армейская гимнастерка, следы от споротых погон, говорили, что ее обладатель был в прошлом фронтовиком.
– Всем оставаться на местах! – громко крикнул Корнилов и вытащил из кармана пиджака пистолет. – Кто дернется, убью на месте!
Охранник попытался подняться из-за стола, но пуля из пистолета Симакова, буквально пришила его к стене. Тело фронтовика медленно сползло со стула на пол. Кто-то попытался закричать, но наведенный на него пистолет моментально пресек эту попытку. Корнилов, расталкивая посетителей в разные стороны, направился внутрь почтового отделения, откуда вскоре раздались крики, которые прервали несколько хлестких выстрелов.
Василий появился в зале через минуту другую, держа в руках два инкассаторских мешка с деньгами. Светлые брюки Корнилова были в кровавых пятнах.
– Всех, кто дернется, убью на месте, – снова выкрикнул он и дважды выстрелил в потолок.
– А, а, а, – завыла одна их женщин, однако очередной выстрел, заставил ее замолчать.
– Уходим! – произнес Василий, пятясь спиной к выходной двери. – Не двигаться! Убью!
Симаков и Корнилов выскочили из почтового отделения, когда по ним открыл огонь, проходивший мимо почты сотрудник милиции. Он успел сделать три выстрела, но оказавшись за его спиной Бабаев, выстрелом в упор убил его. Из-за угла на большой скорости выкатила «Эмка», подняв клубы серой дорожной пыли. Подбежавший к машине Корнилов забросил в нее мешки с деньгами. Последним в машину сел Бабаев.
– Гони! – прокричал Василий. – Гони!
Машина буквально сорвалась с места и помчалась в сторону Казани. В районе Старого Аракчино они остановили машину и стали быстро переодеваться. Разложив деньги по своим вещевым мешкам, они отпустили машину и пешком направились в город.
Вечером все собрались в квартире Корнилова. Стол был заставлен бутылками с водкой и закусками.
– Сколько взяли? – поинтересовался у него Матвей Гаврилович. – Я слышал о большой сумме…
Василий улыбнулся, сумма действительно была большой, чуть более половины миллиона рублей. Сейчас эти деньги лежали у него под кроватью, и это было сродни бальзаму для его души.
«Нужно валить из города, – решил он, пряча деньги. – С такими деньгами жить можно где угодно».
– Василий! Отдай мне положенную часть, – обратился к нему Матвей Гаврилович. – Ведь это, благодаря мне, вы сорвали этот куш.
Все были заняты разговорами, и никто не обратил внимания на слова старика.
– Отстань, Матвей Гаврилович. Мне сейчас не до этого. Вот все стихнет, тогда и будем решать эти вопросы.
– Я – не мальчик, Вася, и прошу не чужое, а свое. Отдай мою долю…. Не бери грех на душу.
– Ты что не понял, старый хрен? Заткнись!
Эта реплика Корнилова привлекла к себе внимание его подельников – Бабаева и Симакова.
– Ты, что просишь, старый? Какая доля? Может, это ты бегал под пулями? – спросил его Симаков.
Лицо старика побелело, а глаза засверкали ненавистью к этому уже немолодому человеку.
– Ты получишь свою долю, но только тогда, когда я ее тебе дам! Ты это понял? – произнес специально громко Корнилов.