- Это запах супружества, - сказал он смеясь.
Дорис продолжала вырываться. Она всем телом извивалась в его руках, и он вдруг перестал смеяться.
- Дорис, - сказал он.
Она затихла и посмотрела на него, и он еще крепче прижал ее к себе и поцеловал. Это был долгий поцелуй. Генри повел ее в спальню, не выпуская из объятий, не разъединяя губ.
- Господи, на мне фартук, - сказала она.
Его губы заглушили ее голос, слова прошелестели у него во рту и отдались в голове.
- Я его сниму, - сказал он.
10
На следующий день, в субботу, у Дорис, кроме вечернего спектакля, был еще и утренник. Уилок начал звонить по телефону. Во всем доме был один-единственный телефон внизу в вестибюле, где каждый мог подслушать разговор, поэтому Уилок звонил из аптеки на углу. Он дважды говорил с Джонстоном по поводу лотерейных дел, и во время второго разговора узнал, что приходил Джо.
- Ну, и как? - спросил Уилок.
- А как вы думаете? - ответил Джонстон.
- Вам удобно сейчас говорить?
- Вполне, здесь никого нет.
- Как он себя вел? Что он делал? Что он говорил?
- Спрашивал, где Бен.
- А вы сказали ему?
- Как я мог сказать? Я сам не знаю, где он.
- А что еще? Расскажите мне все - как он вошел, что сказал, что вы сказали, какой у него был вид и что он думает делать, - все, все.
- Ну, - сказал Джонстон, - страшен он был до черта, когда вошел. Я сказал ему, как мне было велено, что Бен решил ненадолго залечь, а я должен говорить лотерейщикам, что он скоро вернется, и вести дело, пока нет ни вас, ни его. Вот и все. И Джо должен мне в этом помочь. Вот и все.
- Ну и что потом - он ушел?
- Нет, не сразу. Это тянулось довольно долго. А вы как думали?
- Опишите мне все подробно. Я хочу знать все в точности.
- Джо спрашивал, не сообщал ли нам Фикко насчет... ну, вы понимаете, насчет его брата. Не получали ли мы какого-нибудь извещения, что должны столько-то и столько-то уплатить Фикко, чтобы выкупить Лео, что-нибудь в таком роде. Ну ничего такого не было, и я ему это сказал.
- А дальше что?
- Да это, по-моему, все. Ну, он был зол, понятно. А как вы думали? Он решил сначала, что я его морочу, что я знаю, где Бен или вы, но я убедил его, что ничего не знаю.
- Как? Как вы это сделали?
- Я показал ему на свою лысую голову.
- А что это значит?
- А вот то и значит. Я показал ему на свою лысую голову, и он понял, что не может лезть с кулаками на такого старика.
Уилок ничего не ответил, и Джонстон подождал немного.
- Он меня давно знает, - сказал наконец Джонстон. - Он знает, когда я говорю правду, и понимает, что это правда. Мне неизвестно, где Бен и где вы, и лучше вы мне этого не говорите.
- Его сейчас тут нет?
- Кого?
- Джо.
- Нет, здесь никого нет, я же вам говорил.
- А он сказал, зачем я ему нужен? Или Бен?
- Оказал, еще бы. Он считает, что Фикко, может быть, захочет сообщить, чтобы ему гнали монету, - тогда он отпустит то, что захватил, ну вы понимаете...
- Понимаю, - Лео. Так и говорите. Отпустит Лео?
- Ну вот, именно. Так Джо считает, что Фикко даст знать либо вам, либо Бену, больше никому. Кому же еще - мне, что ли?
"Вот оно! - подумал Уилок. - Конечно! Вот оно, то самое маленькое оно, о котором они не подумали! Нет, они думали об этом! Фикко, мол, захватил Лео не ради денег, а чтобы получить сведения. А почему не ради денег? Почему этот бешеный пес не мог захватить Лео ради денег?"
- Слушайте, - сказал Уилок, - когда Джо придет, скажите ему...
- Черта с два! Ничего не скажу. Он на стенку лезет, и у него револьвер в кармане... словом, он не в себе.
- Скажите ему вот что...
- Нет, не стану. Если вам нужно ему что-нибудь сказать, говорите сами. Я с вами не разговаривал. Я ничего не знаю и знать не хочу. И дело с концом.
- Ладно, - оказал Генри. - Может быть, так действительно лучше.
- Мне наплевать, лучше или не лучше. Я так сделаю, и все.
После этого разговора Генри почувствовал, что ему надо пройтись. Беспокойство снова овладело им. Но он боялся выйти на улицу. Ему казалось, что он непременно встретится с Джо. "В Нью-Йорке тысячи улиц, - убеждал он самого себя и тут же думал: - Нет, счастье от меня отвернулось". Он остался в аптеке, выпил кофе, потом позвонил Бэнту.
Бэнт сказал, что он направил полицию по следу Фикко, так как ей уже удалось установить, что между похищением, сопровождавшимся убийством, и лотерейным бизнесом существует связь. О Тэккере он не сказал полиции ни слова. Он просто сообщил, что Фикко пытался получить выкуп с Джилиама. По мнению полиции, сказал Бэнт, Лео, вероятно, уже нет в живых. Свидетельница, бывшая в тот вечер в ресторане, показала, будто бы видела своими глазами, как у Лео мозги брызнули со все стороны, когда его ударили прикладом обреза по голове, но полиция этому не верит. Полагают, что бандиты не стали бы увозить с собой труп. Однако показания официанта и жены Лео, которая сообщила, что у ее мужа было высокое кровяное давление, заставляют думать, что с Лео был удар. Врача к нему, разумеется, не позвали, и, вероятно, Лео умер.
После этого Генри позвонил к себе в контору. Хотя был уже вечер и к тому же суббота, он знал, что застанет там Бейкера и свою секретаршу мисс Локк. Бейкер был усерден и честолюбив, а мисс Локк, старая дева, по всей видимости, не знала, куда деваться после работы.
Генри поговорил с Бейкером. Все как будто шло хорошо.
- Мне кажется, я могу уехать в Европу, и вы даже не заметите моего отсутствия, - сказал Генри.
Бейкер запротестовал. Генри попросил соединить его с мисс Локк. Он хотел узнать, какие письма пришли на его имя. Мисс Локк рассказала. Ее голос звучал деловито. В почте не было ничего существенного.
- Хорошо, - сказал Генри. - Я буду держать с вами связь.
- Одну минуту, - сказала мисс Локк. - Мистер Минч хочет поговорить с вами. Он целый день вас ждет.
Генри не сказал ничего. Он отнял трубку от уха и стоял, держа ее на расстоянии, и думал, думал, думал, и мысли мелькали в голове с такой быстротой, что он не знал, о чем думает. Потом он медленно повесил трубку и потянул рычаг книзу, чтобы наверняка дать отбой, и еще долго дергал за рычаг, глядя на мертвый, немой аппарат.
Он знал, почему мисс Локк это сделала. Все эти годы она заигрывала с ним. Хотя она была его ровесницей, даже старше на два, на три года, она все же надеялась. Несмотря на то, что он ни разу даже не взглянул на нее, она все-таки надеялась. А теперь, как видно, прочла в газетах, что Тэккер исчез, смекнула кое-что, решила, что больше нет смысла надеяться, и нарочно подстроила ему эту штуку. И теперь Джо знает, что он, Генри, в городе и прячется от него. Джо спросит в конторе, и ему скажут, что это был не междугородный вызов.
- О, черт! - мысленно воскликнул Уилок. - Неужто мне погибать из-за того, что какой-то старой чертовке не сидится в девках!
Когда Генри вернулся к Дорис, его трясло, как в лихорадке.
Весь воскресный день Дорис и Генри провели месте. Это был длинный день. Встали они поздно, сначала был завтрак, потом - толстые воскресные газеты, а потом - ничего. Генри не мог разговаривать с Дорис. Ее жеманный голос раздражал его с каждой минутой все сильнее. Говорить с ней было не о чем. Все ее познания ограничивались прописями, вынесенными из воскресной школы.
- Пойди к Холлу, - советовала она Генри. - Выложи ему все начистоту и сразу со всем разделаешься, вот увидишь. Сразу разделаешься со всей этой историей, и Холл тебя не тронет, вот увидишь.
Вот и все, что она знала. Покаяние облегчает душу. Будь честен. Соблюдай закон и держись правой стороны. Переходи улицу только на перекрестке. Собаку води на цепочке. Что она знала о Холле? Как могла она знать, хочет ли сам Генри "со всем этим" разделаться? Разделаться с тем, что было его бизнесом и еще могло уцелеть, если только им удастся выждать, пока полиция сцапает Фикко и Холл сделает карьеру на нем, а не на них.