- Ты мне рот не заговаривай. Какие секреты скрываешь? Ты же говорила, что скоро расскажешь мне, что тебя мучает
Я отталкиваюсь от стенки и тыкаю ему пальчиком в грудь.
- Я уже говорила: как только разберусь - скажу.
Двери лифта разъезжаются - мы выходим в приёмную.
- Зачем ты идёшь за мной, - шиплю на Серга.
- Хочу и иду!
Мы как дебилы вдвоём заходим в кабинет Андрея Васильевича и становимся перед ним на ковёр.
Мужчина в очках вчитывается в какие-то бумаги, не обращая на нас никакого внимания.
- Ты зачем тут? - говорит он своему сыну.
- А что? У вас личная встреча?! ТЕТ-А-ТЕТ? - огрызается Серг слишком по-детски, что я невольно усмехаюсь. А вот лицо его отца непроницаемо, кажется ему эти игры действуют на нервы.
- Вышел.
- Не понял. - Серг внимательно прищуривается.
- Дважды повторять не буду, - заключает отец и снова утыкается в бумаги.
Серг глядит на отца, на меня и выходит, громко хлопая Дверью. Я вздрагиваю, а Андрей Васильевич произносит сквозь зубы:
- Клоун.
- Так что вы хотели мне сказать?
Мужчина пронизывает меня взглядом своих серых безжизненных глаз. И я с удивлением подмечаю этот цвет везде: цвет стен кабинета, цвет костюма или галстука, серая кружка с кофе. Его жизнь словно выгорела на солнце, как мои детские ангельские волосы.
- Прошло достаточно времени. Твоей матери стало лучше, а ты так и не соизволила попросить у меня адрес или номер телефона, чтобы связаться с ней.
Опускаю глаза на серый пол. Да ладно?!
- От себя не спрячешься, Евгения. Ты можешь не отвечать мне, чего боишься. Я всего лишь хотел растормошить твою совесть.
- У вас получилось.
Он что-то чиркает на листке и с медленной грацией передат мне записку с данными нахождения моей матери.
- Спасибо вам... - говорю, сжимая бумажку. - Ещё раз.
- В неоплатном долгу, забыла?
Серга нахожу на улице, нервно попивающего кофеёк из бумажного стаканчика. Присаживаюсь рядом с ним на лавочку и долго всматриваюсь вдаль на зелёный лучистый парк.
- У меня есть вопросы, - произносит он.
- Знаю. Но на мои ты тоже не отвечаешь.
Отчего-то мой слух ничего не улавливает. Поворачиваю голову на зло-искривлённое лицо Серга.
- Ты серьезно? Что за ребячество - око за око?
- Это называеся справедливость, - щурюсь я, складывая руки на груди. - Тебе - Бандиту не понять.
- Ой, глядите, как наша белая ромашка заговорила.
- Моя правда - на твою, Серг. Никак иначе. - отрезаю.
- Ультиматум? Вот так значит? Угу. - Серг кивает. - Твоя взяла.
С надеждой гляжу в его зеленые глаза.
- Сегодня ты узнаешь всё о моей семье.
Глава 21
Он берёт меня за руку и ведёт в тот самый лучистый парк, за которым следует городская набержная.
Тёплый августовский день. Повсюду дети, и мамы в ярких платьях с детьми. Смех, сладкая вата, аттракционы, и мы с Сергом в черно-белой одежде, как какие-то изгои присаживаемся на каменное ограждение.
Он смотрит на реку и начинает рассказ.
- Она всегда смеялась. Я не помню ни одного дня, чтобы она не улыбалась. Белокурые волосы, яркие зелёные глаза, - губы Серга слегка улыбаются, он ерошит русую шевелюру, и глаза его такие же как у мамы (только быть может немного тускнее) начинают гореть. Наверное он сам не понимает насколько они похожи. - Моя мама фанатела по искусству. Она была художницей, жить не могла без этого. Всегда в этом своём комбинезоне, - его руки мельтешат по его же груди, вырисовывая лямки, потом движатся к лицу, - Мазки красок на щеках.
Он погружается в себя. Взгляд мрачнеет, скулы втягиваются, желкави ходят.
- Кто знал, что за её улыбкой скрывалось знание, что жить оставалось ей недолго. Задолго до меня, задолго до с ней папиного знакомства, она знала о своей неизлечимой болезни.
На солнце я вижу, как глаза Серга покрываются пеленой слёз. Моя рука находит его ладонь и трепетно сжимает.
Он поворачивается ко мне бессонными красными белками.
- Она умерла, Жень. Она умерла.
Стены падают, являя мне его настоящего. И в этом парне я больше не вижу бесчувственный камень, я вижу маленького мальчика, который очень любил маму и никак не был готов к тому, что она уйдёт. Обнимаю его, сама еле сдерживая слёзы. В очередной раз убеждаюсь, что и у Бандита есть сердце.